Все возрасты любви покорны

А наутро был его день рождения. И среди множества подарков он увидел каучукового пса с отвислыми щеками. Это был чудесный бульдог, и старому потрепанному пыльному мопсу пришлось уступить свое почетное место на книжной полке, а затем, по настоянию мамы, которая вела неустанную борьбу за чистоту и порядок в комнате сына, и вовсе отправиться в кладовку. Несколько дней что-то исподволь беспокоило Витю. Но затем непонятная тревога прошла, и все позабылось. Вскоре каучуковый бульдог куда-то исчез с книжной полки, но Витя о нем даже не вспоминал, не испытывая к нему никаких чувств и не успев привязаться.

Шло время. Уже никто не называл его странным. Вместо очков Витя теперь носил линзы, и это многое изменило в его восприятии окружающего мира. Он был обычным подростком, или казался таким, что для многих, а тем более посторонних, людей зачастую одно и то же. Прогуливал уроки и втайне от родителей иногда затягивался сигаретой, но учился хорошо. Не был ни сорви-головой, ни паинькой, но и безликим средним человеком никто бы его не назвал. Его место было там, в сторонке, словно он мимикрировал и затаился, слившись с окружающей средой, в ожидании, когда придет час стать самим собой…

После уроков Витька пошел домой самым дальним путем. Настроение было неопределенным. В шесть часов вечера его ждал Сенька Громов. Его родители уехали на дачу, и у него «на хате» намечалась, как он выразился, «дружеская вечеринка с девочками», пообещав при этом, что «все будет классно». Сейчас Витька уже жалел о своем обещании прийти. Девчонки все еще оставались для него неприкосновенной тайной. Какое-то почти детское восхищение «прекрасными незнакомками», принесенное из «той», уже почти забытой, жизни, не позволяло ему слишком близко сходиться с ними.

Кроме того, не мог он никак понять своей дружбы с Сенькой. Все вокруг называли их закадычными друзьями, «неразлейвода», а между тем он точно знал, что Сенька всегда злорадно радовался его неудачам. Только радость эта была тихой и неприметной, словно камень, брошенный в спину. И если по-настоящему, то давно бы уже надо было им поссориться и раздружиться навсегда. Но, может быть, этому мешал его страх остаться один на один с теми, кого они обидели когда-то вдвоем с Сенькой. Витька знал, что пока они вместе, расплата за прошлое ему не грозит.

Витька прошел по узкой доске, перекинутой через канаву возле обшарпанной панельной девятиэтажки. Это был самый короткий путь из школы до его дома. За этой девятиэтажкой проходила широкая прямая улица, полная людей и автомобилей. А здесь, во дворе, было грязно и тихо. «Сыро и гадко, красота!» – так он выразился бы «на публику». Острить для самого себя казалось глупо.

Посреди двора была разбита детская площадка с качелями и песочницей. На расписанном грубыми мазками красно-желтом грибке над песочницей сидели воробьи. При появлении Витьки они шумной стайкой взвились в небо. А из подъезда напротив вышла Ледяная принцесса. Так Витька окрестил про себя эту неприступно-надменную девчонку с длинными льняными волосами, которую иногда встречал, возвращаясь из школы. Она проходила мимо, не поднимая глаз, а он злился от ее нежелания признать его видимым и достойным ее внимания. При встречах Витька старательно делал равнодушно-волевое лицо, небрежно сплевывал сквозь зубы и не уступал дороги прохожим. Все было напрасно. Ледяная принцесса не замечала его.

Сегодня ее гордый вид вызвал у Витьки еще большее, чем обычно, раздражение. А когда она, проводив взглядом воробьев, перелетевших на чахлое дерево неподалеку, вновь обошла Витьку, словно фонарный столб, он твердо решил пойти вечером к Сеньке на вечеринку. Назло Ледяной принцессе.

Витька пришел с опозданием, все уже были в сборе. Дверь ему открыл сам Сенька. Радостно улыбаясь, он закричал:

– Поздний гость – радость в дом! – И пояснил девушке с крашеной седой прядью в темных, коротко стриженых волосах, которая выглянула в прихожую из комнаты и с любопытством, словно он был музейный экспонат, рассматривала Витьку: – Это, Мариночка, народная татарская пословица.

Девушка, насмешливо сверкнув из-под челки глазками, ответила:

– Тогда русский вариант этой пословицы будет звучать так: поздний гость – хуже татарина.

Все засмеялись. Сенька с гордостью посмотрел на друга. Провожая его в комнату, шепнул:

– Не завидуй, старик! Но эта – моя. А тебя познакомлю с другой девочкой. Тоже высший класс!

Войдя в комнату, он громко, перекрикивая шум, позвал:

– Наташа!

Из стайки девчонок, рассматривающих большой фотоплакат на стене с изображением какого-то зарубежного поп-идола во всей его лохматости, выпорхнула одна, рыжеволосая, в короткой джинсовой юбке и такой же курточке, одетой на майку с вызывающей надписью «Вот так выглядит самая лучшая девушка в мире». Глядя на ее быстро приближающиеся полные ноги, Витька ощутил обычное чувство неловкости, которое у него возникало при мыслях о девчонках. Но отступать было поздно и некуда.