Все-все-все сказки про животных

Не заметила, как стало кругом совсем тихо. Над заливом ласточки пролетели низко-низко – и пропали. В лесу перестали петь птицы. Набежала сырая, холодная тень.

И когда мать подняла голову, над ней уже низко нависло чёрное небо…

Андрейка видел, как маленький небесный слон вырос в большого слона.

Большой слон выпустил хобот, покрутил им – и опять втянул в себя.

Потом откуда-то взялись у него три тоненьких хобота.

Они вились, вились – и вдруг слились в один толстый, длинный хоботище.

Хоботище начал расти вниз. Вытягивался, вытягивался и достал до земли.

Тогда слон пошёл. Жутко задвигались его толстые чёрные ноги. Земля загудела под ними.

Громадный небесный слон шёл через залив прямо к Андрейке…

Мать увидала, как из чёрного неба между ней и заливом опустился круглый столб. Навстречу ему из болота вырос такой же столб.

Вихрь подхватил его и ввинтил в тучу.

Туча с рёвом и грохотом понеслась по небу.

Мать вскрикнула и бросилась к лодке. Вихрь сшиб её с ног, прижал к земле и держал крепко.

Вскочить не могла: воздух стал упругий и твёрдый, как толстая резина.

Мать поползла, цепляясь руками за кочки. В спину ей больно ударило жестянкой, в которую она собирала лягушат. Ещё увидела, как с земли стремительно понеслись в небо какие-то тёмные точки. Потом ливень стеной стал перед глазами. Весь воздух загрохотал, и стало темно, как в погребе.

Зажав глаза, ползла наугад: в темноте сразу потеряла, где лодка, где залив, где Андрейка. И когда разом перестала слышать грохот, успела только подумать: «Оглушило!» – и открыла глаза.

Светло. Дождь перестал.

Чёрная туча быстро уносилась к тому берегу.

Лодка лежала вверх дном.

Мать побежала, перевернула её, столкнула в волны и со всей силы налегла на вёсла…

Громадный небесный слон ревел и шагал прямо на Андрейку. Он вырос в большую гору, закрыл полнеба, проглотил солнце. Уже не видно было ни ног ни хвоста – крутился один только толстый хобот.

Рёв приближался. Чёрная тень побежала по песку.

Вдруг сухой песок под крыльцом закружился столбушкой и больно, как булавочками, заколол Андрейке лицо.

Андрейка вскочил на ноги:

– Мама!..

В тот же миг вихрь подхватил его, поднял высоко над крыльцом, закружил и помчал по воздуху.

Хлынул ливень – и с ним на землю посыпались комья болотной тины, рыбы, лягушки.

Мать со всей силы налегла на вёсла. Лодка прыгала на водяных ухабах.

Наконец – берег!

Страшно было глядеть: с дома сорвало крышу, ставни, двери. Лежал поваленный забор. Дерево переломилось пополам, висело вершиной к земле.

Мать бежала к дому, громко кричала Анд-рейку. На взбудораженном песке мешались под ногами комья тины, дохлые рыбы, сучья.

Никто не отвечал ей.

Мать вбежала в дом. Андрейки нет.

Выбежала в сад – и в саду нет.

А ветер стих, и в голубом небе опять сияло солнце.

Только вдали, чуть грохоча, уносилась маленькая чёрная туча.

– Унесло моего Андрейку! – крикнула мать и бегом пустилась за тучей.

За домом – песок. Дальше – кусты. Они цепляются за платье, мешают бежать.

Мать выбивалась из сил, всё тише подвигалась вперёд. И вдруг совсем остановилась: перед ней на кусте висел клочок Андрейкиной рубашки.

Рванулась вперёд. Вскрикнула, всплеснула руками: худое тельце Андрейки, исцарапанное и голое, лежало на земле под кустом.

Мать схватила его на руки, прижала к груди. Андрейка открыл глаза и громко заплакал.

– Слон, – всхлипывая, спросил Андрейка, – убежал?

– Убежал, убежал! – утешала мать, торопливо шагая с ним к дому.

Сквозь слёзы Андрейка увидал сломанное дерево, поваленный забор, дом без крыши.

Всё кругом было разрушено, разломано, разбито. Только у самых ног прыгал по песку маленький зелёный лягушонок.

– Смотри, сынок, лягушонок! Да смешной какой: с хвостиком! Это его ветром принесло к тебе с того берега.

Андрейка поглядел, протёр ручонками глаза.

Мать спустила его на землю перед испуганным лягушонком.

Андрейка всхлипнул в последний раз и важно сказал:

– Здгастуй, товаищ!

Теремок

Стоял в лесу дуб. Толстый-претолстый, старый-престарый.

Прилетел Дятел пёстрый, шапка красная, нос вострый.

По стволу скок-поскок, носом стук-постук – выстукал, выслушал и давай дырку долбить. Долбил-долбил, долбил-долбил – выдолбил глубокое дупло. Лето в нём пожил, детей вывел и улетел.

Миновала зима, опять лето пришло.

Узнал про то дупло Скворец. Прилетел. Видит – дуб, в дубу – дырка. Чем Скворцу не теремок?

Спрашивает:

– Терем-теремок, – кто в тереме живёт?

Никто из дупла не отвечает, пустой стоит терем.

Натаскал Скворец в дупло сена да соломы, стал в дупле жить, детей выводить.

Год живёт, другой живёт – сохнет старый дуб, крошится; больше дупло – шире дыра.

На третий год узнал про то дупло желтоглазый Сыч.

Прилетел. Видит – дуб, в дубу – дырка с кошачью голову.

Спрашивает:

– Терем-теремок, кто в тереме живёт?

– Жил Дятел пёстрый – нос вострый, теперь я живу – Скворец, первый в роще певец. А ты кто?

– Я Сыч. Попадёшь мне в когти – не хнычь. Ночью прилечу – цоп! – и проглочу. Ступай-ка из терема вон, пока цел!

Испугался Скворец Сыча, улетел.

Ничего не натаскал Сыч, стал так в дупле жить: на своих пёрышках.

Год живёт, другой живёт – крошится старый дуб, шире дупло.