Всё, всегда, везде. Как мы стали постмодернистами

Остается сказать, что автор не то чтобы симпатизирует постмодерну. Даже наоборот. В некоторых местах и относительно некоторых явлений, как мы помним в контексте родственных постмодернизма и неолиберализма, Джеффрис предельно критичен. Естественно, ему не нравится нарциссизм и бессмысленность мириад аллюзий в британской архитектуре и уж тем более экономические следствия политики тэтчеризма и т. д. Но не любить что-то — отнюдь не означает утверждать, что этого вообще не существует. Многие культурные феномены постмодерна Джеффрис сводит к ненавидимому им неолиберализму. Так, хорошо известно, сколь долго критики клеймили Криминальное чтиво Квентина Тарантино как постмодернистский фильм, причем в самом плохом смысле слова[593]. Джеффрис смакует цитаты известной активистки белл хукс, которая нападала на Тарантино за то, что он как циник хорошо знал о расизме, сексизме и гомофобии, обосновавшихся в американском обществе, но вел себя так, будто этого не существует, и наслаждался своей «белой клевостью», основанной на патриархальном взгляде. Другие авторы назвали Криминальное чтиво «пустотой». Но что, если Тарантино, как предполагает Джеффрис, всё же говорит о политике и морали, но делает это не так, как привыкли критики, а в смысловых координатах постмодерна. Потребление и владение в Криминальном чтиве — доминирующие идеалы, которые оправдывают сами себя, в то время как те самые насилие, расизм и гомофобия, за что обижалась на Тарантино белл хукс, просто не оцениваются. Сегодня Тарантино никуда не исчез, и его фильмы, сценарии, а теперь еще и книги могут отражать если не ценности, то проблемы западного неолиберального общества[594]. Как нам к ним относиться — другой вопрос. Главное, что называемое постмодерном в 1990-е годы всё также актуально.

С 1970-х годов многое изменилось, но ничего не поменялось, как в 2020 году это сказал, цитируя Лиотара, медиатеоретик Роберт Хассан относительно концепции постмодерна Дэвида Харви[595]. Возможно, теперь всё является постмодернизмом. Везде. И постоянно, как еще можно было бы перевести «all the time» из названия книги Джеффриса. Поэтому очень может быть, что эти «всё, постоянно, везде» останутся с нами навсегда. Так мы стали постмодернистами.