Все загадки мировой истории

Французы в большом прискорбии – яд, ими испускаемый, действия не дал. Да и Фридриху прусскому не удастся более прибирать чужих земель как было, пока мы с турками воевали… И теперь я с нетерпением жду ответного послания графа. Я так ценю его меткие суждения… – Все это она говорит, поглядывая на Панина. – Кстати, Никита Иванович, вы, кажется, сказали…

– Именно так, Ваше величество. Мы получили важное письмо от графа, – с непроницаемым лицом отвечает Панин. – И сегодня я буду иметь честь доложить вам о том…

На часах – два часа дня.

В рабочем кабинете императрицы – граф Панин, князь Вяземский.

Князь Вяземский, как всегда, молчит. Разговаривают Екатерина и Панин.

Теперь с двух до четырех она будет разбирать дипломатическую почту: донесения русских дипломатов, секретных агентов, письма европейских государей. К четырем, когда заканчивается рабочий день, Екатерина будет трудиться уже десять часов.

Панин мягко кладет перед ней пакет.

– Письмо графа Орлова из Ливорно.

– Будьте добры, где мой снаряд?

Секретарь подает очки.

– Ну, и что же пишет граф? – надевая очки, со своей вечно ласковой улыбкой спрашивает она Панина.

– В начале письма граф обстоятельно рассказывает, как откликнулись европейские государи на наш мир с Турцией. И, надо сказать, совершенно повторяет справедливые высказывания Вашего величества, – без выражения произносит Панин.

– Мы с графом редко расходимся во мнениях, – улыбается Екатерина.

– Ну, а в дальнейшем…

Панин замолкает, потому что Екатерина начинает читать. Лицо ее багровеет, она вскакивает со стула и начинает быстро шагать по кабинету.

«Я называю вулкан Этну своим кузеном, ибо очень вспыльчива. Но я умею подавить это в себе. В эти минуты я никогда не подписываю никаких приказов. Я попросту хожу и грубо ругаюсь…»

Екатерина мечется по кабинету, залпом пьет воду из стакана.

– Ах, каналья… Ах, бестия… Грязная каналья!.. Нам нет покоя…

Только разделались с одним вором… Теперь нам создают другого Пугачева! И когда же это кончится?!

– Государыня, – мягко начинает Панин. – В свое время я докладывал о предложении сената рагузского выслать самозванку. Но вы в милосердии своем просили не замечать эту побродяжку, хотя я был тогда иного мнения.

– Тогда мы могли и не заметить эту авантюреру… – Екатерина уже взяла себя в руки и говорит как обычно, доброжелательно и спокойно. – Тогда о побродяжке писали только иностранные газеты, которых, слава Богу, у нас в России не получают. Разве что в Коллегии иностранных дел. Но теперь эта каналья, всклепавшая на себя чужое имя, дерзнула обращаться к российскому флоту. Я не хочу, чтобы, к радости врагов наших, у нас за границей объявился новый Пугачев!

– И вот здесь, Ваше величество, – Панин торжествующе помедлил, – мне кажутся особенно сомнительными меры, которые по сему поводу предлагает граф Алексей Григорьевич. Особенно тревожит меня план графа войти в сношение с авантюрерой.

Екатерина разгуливает по кабинету.

«Ах, мои «блестящие люди»! Как же вы все ненавидите друг друга! Если бы я вас слушала, я должна была бы казнить каждого из вас… И все ж таки в точку попал на этот раз – сама тревожусь!.. Видать, не выдержало ретивое у Алексея Григорьевича. Да, он всегда имеет две тетивы на одном луке!»

Панин, чуть усмехаясь, выжидающе глядит на императрицу. «Не дождешься, не в обычае моем выдавать одних слуг другим…»

Екатерина милостиво улыбнулась:

– Граф Алексей Григорьевич служит нам как умеет, и рвение его похвально. Но я согласна с вами: надо предложить графу совсем иные меры. Рагузская республика достаточно от нас страху имеет. И посему отпишите графу: не входя в сношения с сей женщиной, немедля потребовать у сената ее выдачи. И если на то не последует согласия, бомбардировать город. И, захватив известную женщину, посадить ее на корабль и отправить в Кронштадт…

Екатерина осталась в кабинете с князем Вяземским. В течение всей беседы с Паниным князь пребывал в совершенном молчании.

– И что ты думаешь о деле, Александр Алексеевич?

– Думаю, кому следствие поручить, когда захватим сию женщину, – после долгого молчания ответил Вяземский.

– Не слишком ли далеко вперед глядишь? – усмехнулась Екатерина. И добавила, помолчав: – И ты действительно веришь графу Алексею Григорьевичу?

– Уму его верю, матушка государыня. Граф Орлов свою выгоду всегда поймет. Может, не сразу, но поймет. Привезет он тебе авантюреру!

Секретный агент в XVIII веке