Все закручено

Я глушу мотор и крепко вцепляюсь в руль. И делаю глубокий вдох.

Я могу это сделать.

То есть, правда — это только следующие восемнадцать лет моей жизни, правильно?

Я выбираюсь из машины и пристально смотрю на вывеску в окне здания.

РОБЕРТА ЧАНГ

АКУШЕР-ГИНЕКОЛОГ

Когда я заставляю свои ноги тронуться с места, две большие руки, появившиеся из-за моей спины, накрывают мои глаза. Знакомый голос шепчет мне в ухо:

— Угадай кто?

Я разворачиваюсь кругом, треща по швам. Проживание с кем-то, особенно во время учебы в колледже, создает связь, рожденную в совместном опыте и драгоценных воспоминаниях.

— Даниэль!

Даниэль Уолкер — это человек размером с мамонта. Он и Арнольд Шварценеггер могли запросто быть братьями. Но не позволяйте этому себя одурачить. Он как одна из тех карамелек — твердый снаружи, но с мягкой и сладкой начинкой.

Он ласковый. Щедрый. Сочувствующий.

На третьем курсе, в наш разваливающийся дом решила переехать мышка. Каждый из нас проголосовал за то, чтобы ее убить, кроме Даниэля. Он смастерил ловушку из проволоки, картона и палочек, которая заставила бы гордиться Маленьких Негодяев.[13]

И он, на самом деле, поймал этого мерзавца. И мы его оставили. В клетке, как талисман. Мы назвали его Бадом, в честь нашего любимого пива.

Даниэль заключил меня в медвежье объятие, поднял меня, и покрутил кругом. Потом поставил на ноги и поцеловал в щеку.

— Я так рад тебя видеть, Кейт. Выглядишь отлично!

Я так широко улыбаюсь, что даже лицу больно.

— Спасибо, Даниэль. Ты тоже. Ты нисколько не изменился. Как дела?

— Не жалуюсь. Все хорошо, дел много. Все еще прохожу собеседования в больницах.

Даниэль — анестезиолог. Когда есть возможность, они с Боб работают вместе. Как я и Дрю.

Он продолжает.

— Но практика Боби сейчас процветает, так что я сейчас мальчик на побегушках.

Он поднимает вверх пакет с китайской едой.

От запаха у меня в животе все сворачивается, что не очень приятно. Я тяжело сглатываю.

Он обнимает меня за плечо, и мы болтаем несколько минут. Об их переезде, о Долорес и Билли. Я рассказываю ему о Дрю и, как мне хочется встретиться всем вчетвером как-нибудь за ужином.

И тут я слышу громкий звук тормозов по асфальту.

Мы оба поворачиваемся и смотрим, как задние огни скоростной машины исчезают за стоянкой.

Дэниэль качает головой.

— А я думал, что это в Филадельфии водители ненормальные.

Я усмехаюсь.

— О, нет. У Нью-Йоркцев монополия на ненормальное вождение. И сумасшедших бейсбольных фанатов. Не носи здесь свою футболку с командой Филли, это может закончиться кровопролитием.

Даниэль смеется, и мы заходим в здание.

* * *

Что ж, теперь это официально.

Жизнь, которую я знала, кончена.

Я беременна. Залетела. Обрюхателась. Я не слишком удивилась. Просто надеялась, что ошибалась.

По словам Боби, виноваты мои антибиотики. Они стал причиной уменьшения эффективности противозачаточных таблеток.

Так что теперь вы понимаете, что я имела в виду, когда говорила о тех брошюрах? Читайте их. Изучайте их. Живите по ним.

Сейчас еще рано делать ультразвук, так что мне надо вернуться сюда через две недели. И каждый день мне нужно принимать витамины для беременных, которые такие здоровые, что ими может подавиться сам слон.

Везет мне.

Я паркую свою машину в гараже, но я не поднимаюсь в квартиру. Одна из лучших сторон жизни в большом городе — это то, что всегда поблизости есть место, которое открыто, чтобы пойти куда-нибудь, где есть люди.

Я вышла на тротуар и прошла несколько домов, пытаясь прочистить голову. Пытаясь решить, какого хрена я сейчас должна делать.

Если вам интересно, почему я не выгляжу счастливой, это потому что я не счастлива. Вы должны понять, я никогда не была такой девочкой. Я не играла в куколки, я играла с кассовым аппаратом своих родителей. Когда другие дети рвались в детский магазин? Я хотела пойти в магазин офисных товаров.

Даже до того, как я начала жаждать финансовой независимости, мои мечты крутились вокруг офисных зданий и столов, а не колыбелек и колясок. Не то чтобы я не хотела детей. Я просто не хочу их сейчас. Сейчас не было частью плана.

А потом ведь еще есть Дрю. Он любит меня, я знаю. Но беременность меняет вещи. Она означает растяжки, отвисшую грудь и бессонные ночи. Никаких больше сексуальных марафонов.

Он с ума сойдет. Это точно.

Я сажусь на скамейку и смотрю на проезжающие мимо машины.

Потом мое внимание привлекает голос справа.

— Кто хороший мальчик? Эндрю! Мой милый мальчик.

Это женщина с мягкими светлыми волнистыми волосами и темными глазами, примерно моего возраста. И она держит на руках слюнявый сверток.

Вы верите в знаки? Я нет.

Но моя бабушка верила. Она была удивительной женщиной — уважаемый археолог, которая проводила обширные исследования южных племен Коренных Американцев. Я боготворила свою бабушку. Однажды она сказала мне, что повсюду нас окружают знаки. Которые направляют нас по правильному пути, навстречу нашей судьбе. Нашей участи. Что все, что нам нужно сделать — это открыть свои глаза и наши сердца, и мы найдем свой путь.

Так вот я наблюдаю за молодой мамой и ее ребенком. А потом к ним подходит мужчина.