Все запутано

Еще один шанс, один вздох, одна попытка

Давай не будем прощаться

Хочется схватить Кейт и утащить ее отсюда, как это делали первобытные люди. Хочется закрыть ее в своей квартире, где он не сможет до нее добраться. Не сможет к ней прикоснуться. Все это время я смотрю на нее, но она ни разу не оглянулась, чтобы посмотреть на меня.

Ни одного чертового раза.

И я хочу сказать, что сожалею

За всю боль, что причинил

Пожалуйста, верни мне свое сердце,

Я буду вечно его оберегать

Мы принадлежим друг другу

Это правда, мы всегда об этом знали

Не будет никого другого

Моя душа зовет тебя

И почему я не научился на чем-нибудь играть? Когда мне было девять, мама хотела, чтобы я играл на трубе. После двух уроков, мой репетитор уволился, потому что я разрешил своей собаке написать на мундштук его инструмента.

Какого черта я не слушался свою мать?

Ты мое начало, ты будешь моим концом

Больше, чем просто любимая, больше, чем друг

Я хочу тебя, я хочу тебя.

Она не может быть с ним. Вали отсюда и хоти себе дальше, сколько угодно, придурок. Пой на каких-нибудь идиотских крышах. Играй, пока твои хреновы пальцы не отвалятся. Все, слишком поздно. Она уже моя. Кейт не будет просто так с кем-то заниматься сексом. А она трахалась со мной все выходные напролет. Это что-то же должно значить.

Не так ли?

Все, что я хочу сказать: прости меня

За всю боль, что причинил

Пожалуйста, верни мне свое сердце,

Я буду вечно его оберегать.

Ты и я

Мы навсегда!

Небольшая толпа, что собралась в холле, захлопала. Этот кретин убирает свою гитару и подходит к Кейт.

Если он к ней прикоснется, я сломаю ему руку. Богом клянусь.

Он абсолютно не обращает на меня внимания. Сосредоточен только на Кейт.

— Я звонил тебе с вечера пятницы… и несколько раз заезжал к тебе домой, но тебя не было.

Точно. Ее не было. Она была занята. А теперь спроси, чем она была занята.

— Я понимаю, что это твоя работа… но, может, мы могли бы куда-нибудь пойти? Поговорить? Может в твой кабинет?

Скажи нет.

Скажи нет.

Скажи нет, скажи нет, скажи нет, скажи нет, скажи нет, скажи нет, скажи нет, скажи нет.

— Ладно.

Дерьмо.

Когда она начинает уходить. Я хватаю ее за руку.

— Мне надо с тобой поговорить.

Она вопросительно на меня смотрит.

— Я буду…

— Мне нужно тебе кое-что сказать. Что-то важное.

Знаю, что выгляжу отчаянным, но мне, правда, плевать.

Она кладет свою руку на мою, которая все еще ее удерживает. Она спокойна, снисходительна, как будто разговаривает с ребенком.

— Все хорошо, Дрю. Дай мне сначала поговорить с Билли, а потом я приду в твой кабинет, хорошо?

Мне хочется затопать ногами, как это делают двухлетки. Нет. Ничего не хорошо! Она должна знать мои намерения. Мне нужно заявить на нее свои права. Представить свою кандидатуру. Заявить об участии моей машины в гонках.

Но я убираю от нее свою руку.

— Ладно, удачно вам двоим поболтать.

И я делаю все, чтобы удалиться первым.

* * *

Направляюсь в свой офис, но не могу удержаться, чтобы не задержаться у стола Эрин, когда они проходят мимо. Когда Кейт разворачивается, чтобы закрыть дверь в свой кабинет, наши глаза встречаются. И она мне улыбается. И первый раз в своей жизни, я не понимаю, что это значит.

То ли она меня убеждает, что ничего не изменилось? То ли, что ничего не изменится? Может она благодарит меня за то, что этот идиот приполз к ней назад? Я не знаю.

И это сводит меня с ума.

Сжимаю свою челюсть и отправляюсь к своему столу, хлопая за собой дверью. И начинаю ходить по комнате кругами. Как без-пяти-минут папашка под дверями родовой, в ожидании того, что то, чего он ожидает должно выйти целым и невредимым.

Надо было ей сказать. Прошлой ночью. Когда у меня был шанс. Надо было объяснить ей, как много она для меня значит. Что я к ней чувствую. Я думал, что у меня еще будет время. Я думал, что подойду к этому вопросу с осторожностью.

Тупица!

Какого хрена я ничего ей не сказал?

Черт возьми!

А, может, она уже знает. Ну, я ведь привел ее к себе домой, я обнимался, прижимался к ней. Боготворил ее. Я трахнул ее без всякой резины. Три раза. Она должна знать.

Эрин тихонько входит в кабинет. Наверно я ужасно выгляжу, потому что на ее лице сочувствие.