Все зависит от нас

— Отец сейчас живёт в своём мирке и слава богу. Благодаря тому, что у нашей семьи были неплохие накопления, мы в эмиграции смогли нормально устроиться. Но я видел, как эти лягушатники относились к другим русским. Хуже чем к выходцам из колоний. Ты не представляешь, сколько раз в детстве мне драться приходилось, чтобы выбить из дворовых мальчишек чванство и пренебрежение по отношению ко мне. Мы ведь раньше в Орлеане жили, и только десять лет назад перебрались сюда. Да и переехали лишь из-за того, что у отца сердечный приступ случился, когда он увидел, что его бывшего командира полка, который таксистом работать устроился, хлещет по щекам какая-то французская мразь. А тот боясь потерять работу, даже не защищался... У Игната Киреевича дочь тогда тяжело болела и деньги нужны были как воздух.

— А что, Аристарх Викторович его до этого не встречал?

— В том то и дело, случайно увидел... Они при эвакуации из Крыма друг друга потеряли, а тут вдруг в Орлеане такая встреча... Отец тогда этому лягушатнику по морде дал, так полиция набежала. С трудом откупились. А вечером приступ...

— Ну а с дочкой что?

Михаил улыбнулся:

— Жива здорова. Сейчас замужем за моим другом. Они в Лионе живут. А отец тогда решил уехать, куда-нибудь в деревню. Купил шато, виноградники и забрал с собой семью. Ну и друга старого с дочерью тоже. Сильно переживал, что остальным помочь не может, хотя постоянно вносил деньги в фонд русских ветеранов.

Мда... Как-то всё у них тут безрадостно. Вот уж совсем не ожидал от французов такого отношения к эмигрантам. Я то в прошлой жизни, глядя телевизор, думал, что все эти князья да графы очень неплохо тут устроились. Оказывается — фиг там. Только очень малая их часть быстро офранцузилась и стала себе жить поживать, добро вывезенное проживать. Причём в основном именно та часть, которая и довела страну до революции. Зато остальные хлебнули лиха сполна... а Мишка, тем временем, говорил уже о другом:

— Ты знаешь, когда я почувствовал искреннюю гордость за свою страну? Даже не тогда, когда по радио о победах СССР говорить начали. Это всё происходило очень далеко и казалось чем-то нереальным. Просто год назад, в Лионе, на вокзале, увидел немецкий эшелон. То, что этих битых бошей вывели с Восточного фронта, я позже понял. А тогда глядя, как они улыбаясь пытаются болтать с мальчишками, которые, как и все ребята бегали смотреть технику на платформах, просто подумал, что германцы какие-то неестественно радостные. И тут один из мальчишек закричал по-русски, подзывая своего друга. Эти пацаны были из русской общины Лиона. Ты бы видел, как испугались немцы! Как они при звуке русской речи шарахнулись в сторону, хватаясь за оружие! Вот тогда и почувствовал настоящую гордость оттого, что я русский. Если толпа здоровых мужиков, хватается за автоматы, пугаясь маленьких детей, то это очень много значит...

— А вернуться обратно вы не думали?

— Раньше не думали — отец тогда совсем не доверял красным, а сейчас даже он сильно колеблется и в разговорах всё чаще говорит, что мечтает быть похороненным в родной земле.

— Ну а сам?

— Хм... Ты думаешь в СССР нужен инженер, специалист по выращиванию винограда? Да и отца я не оставлю...

— Вот и приезжайте после войны всей семьёй. Без работы точно не останешься, или ты думаешь, у нас виноград не растёт? А насчёт того, что Арсений Викторович красных опасается, так Сталин, ещё месяц назад издал указ о реабилитации всех белоэмигрантов, не запятнавших себя сотрудничеством с немцами и борьбой против СССР после двадцать третьего года..

— Слышал я это выступление... И ты Илья, считаешь что это правда?

— Сталин слов на ветер не бросает, а мы стольких в этой войне потеряли, что образованные люди сейчас как воздух нужны. Он же говорил, что их руки и их знания как никогда могут понадобиться стране. Про патриотизм, помнишь как загнул? Так что после войны приезжай на разведку, а потом и своих перетянешь. Во всяком случае, твоим детям, из-за того что они не французы, драться не придётся.

Пока Мишка в раздумьях качал головой, я думал, что на мой первый вопрос — про навыки в конспирации он так и не ответил. А ещё минут через пять, мы доехали до секонд-хенда мадам Ланжо. Там прибарахлились почти новой кожаной курткой, крепкими штанами по размеру, свитером и ботинками-говнодавами. А то в моих штиблетах, бегать по зимним дорогам было несерьёзно. Упаковав шмотки, мы вышли к машине. Пока пропускали пустую телегу, с высоченными бортами, которую тянул крепкий битюг, вдруг почувствовал чей-то взгляд. Глянув направо, увидел парня, который пялился на меня как на тень отца Гамлета. Француз вытаращив глаза вхолостую открывал рот, но заметив что я смотрю на него, быстро повернулся и оглядываясь через плечо рванул вдаль по улочке.