Все женщины — химеры

— И тогда Антриас получит королевство целым? — уточнила она. — Так ты полагаешь?

Я кивнул.

— А вы полагаете не так? Простому человеку вообще-то все равно, кто на троне. Налоги везде платить надо. Мне кажется, они примерно равные всюду… Я имею в виду налоги. Да и короли вообще-то. Пусть и разного пола… А вы пригласили меня… Ой, не надо так зло, вызвали, вызвали! Велели!.. И я вот склоненный перед вашим могуществом, красотой и величием осанки… Для чего пригласили? В смысле, велели явиться и склониться?

Она морщилась, сказала почти брезгливо, но усталости в голосе только прибавилось:

— Вторжение армии Антриаса еще можно остановить.

— Так остановите, — ответил я.

Она кивнула.

— Я это и собираюсь сделать. Ты поедешь к королю Антриасу послом.

Я охнул:

— Это будет называться, вы остановили вторжение армии Антриаса?

Она кивнула снова:

— Да.

— Великолепно, — ответил я. — А при чем здесь я?

— Не кривляйся, — произнесла она. — Войны начинают короли, они же их и заканчивают.

— А у вас нет памятника Неизвестному Солдату? — спросил я.

Она чуть приподняла брови.

— Кому?

— Мне, — ответил я.

Она не сводила с моего лица по-змеиному неподвижного взгляда.

— Мне казалось, — произнесла она холодно, — ты сам предпочитаешь, чтобы о твоей роли знали поменьше.

— Правда? — спросил я.

Она ответила так же холодно:

— Мне уже доложили, что вы вдвоем всего лишь нагнали повозку с Рундельштоттом, а тот сам освободился, всех перебил, после чего вы втроем благополучно вернулись.

— Так и было, — заверил я.

Она чуть-чуть величественно наклонила голову.

— Не сомневаюсь. Хотя что-то долго он копил магию, мог бы и раньше.

— Ваше величество, что дает вам уверенность, что я побегу выполнять ваше повеление спасать ваше имущество?.. Я могу преспокойно сесть на коня и уехать в дальние королевства, для меня они все одинаковы, как и ваше. Где-то осяду, заведу друзей, жену…

— И тебя не будет преследовать, — поинтересовалась она негромко, — кровь убитых и замученных тысяч и тысяч людей? Изнасилованных женщин, прибитых к дверям их домов мужей, чтобы те, умирая в муках, видели, как насилуют их жен и убивают детей?

Мне стало чуточку неловко, но все равно это не моя война, я вообще человек маленький, в глобальность не лезу, в своем огороде не успеваю, потому вежливо поклонился и ответил, не поднимая взгляда:

— Ваше величество…

Она помедлила чуть.

— Слушаю.

— Ваша королевская мудрость подвела вас, — ответил я смиренно, — вы силой оставили меня здесь. И теперь почему-то уверены, что буду выполнять ваши приказы?..

— Я не уверена, — ответила она, — просто надеюсь.

— Разве политик может просто надеяться? — спросил я. — Ваше величество, вы… прижаты к стене? Вилами к горлу?

Она некоторое время молчала, затем вперила в меня злой взгляд.

— Ты уже все понял. Зачем спрашивать?

— Ваше величество, — проговорил я, — в такую эпоху… более жизнеспособными являются страны, где вся власть в одном железном кулаке. В вашем королевстве слишком много… свобод. Вы даже мятежника Роммельса не желаете давить, потому что пришлось бы в том лесу на каждом дереве повесить по несколько человек… А так, возможно, повзрослеют, одумаются, вернутся к мирному труду. Тем более что у вас и налоги умеренные, и произвола почти нет, так как везде местные суды из самих же крестьян или городских жителей…

Она смотрела с неподвижным лицом, явно не понимая, к чему это говорю.

Вроде бы хвалю Антриаса, но в то же время…

— Значит, — произнесла она тем же ровным голосом, но я, теперь чуткий, как сверчок ночью, уловил в ее голосе смертельную усталость и чувство поражения, — значит, ты уверен, что надо сдаться? Или к чему ты это…

Я ответил с величайшей неохотой:

— К тому, что ваше правление… лучше, чем у соседей. По крайней мере лучше, чем в королевстве Антриаса. Я там был недолго, но достаточно спросить дорогу пару раз, чтобы понять многое… Только потому постараюсь что-то сделать. Еще не знаю что. Но вряд ли брошусь, уж простите, выполнять ваши указания.

Она вперила в меня лютый взгляд, лицо перекосилось в злобной гримасе. Сейчас, мелькнула мысль, позовет стражу и велит меня тут же казнить…

Она медленно выпустила воздух из груди, заметно осела в кресле, потерялась величественность так сильно, что, не будь я демократом, даже пожалел бы как женщину.

— Да, — прошептала она убито, — это не твое королевство… И что ты хочешь?

Я посмотрел на нее в упор.

— Ваше величество, а вы не заметили, что за весь этот длинный разговор… вам даже не пришло в голову пригласить меня сесть?

Она несколько мгновений смотрела на меня не то ошалело, не то с полнейшим непониманием, затем произнесла холодно:

— Это узаконенный порядок. Традиция. Так было всегда… Я королева!

— Хорошо-хорошо, — сказал я поспешно. — Я же не настаиваю.

Ее взгляд оставался таким же ледяным, но после паузы произнесла почти равнодушно:

— Да, ты устал после такого трудного… дела. Разрешаю сесть.

Я поклонился, стараясь, чтобы не выглядело слишком иронически, иначе взбесится.

— Благодарю вас, ваше величество. Я в самом деле устал, а не потому что.