Все женщины — химеры

— Сейчас нет, — признался я, — но все равно скромный. И всегда до писка боюсь не оправдать ожиданий.

Он посмотрел на меня со слабым интересом.

— Да? Но в тебе много необычного. Под твоим камзолом рубашка из непонятной ткани… Даже не представляю, из чего ее соткали!

— Мир меняется, — ответил я со вздохом. — Меняются и технологии.

Он пробормотал:

— Да? Что-то не замечаю. А я прожил много.

— Как много? — спросил я. — Ничего личного, просто любопытно.

— Сотни лет, — ответил он. — Или тысячи?.. Уже и не помню. После второй сотни стало неинтересно…

— Неинтересно считать годы? — спросил я. — Или жить?

— То, — ответил он, — и другое. Скажешь, зачем живу? Не знаю. Просто живу. В какой-то мере это еще приятно… пока что. А кто ты?

Я ответил скромно:

— Меня называют Улучшателем. Говорят, что я как бы величайший из всех существующих. Спорить не решаюсь, я человек скромный и полагаю, народу и людям виднее.

Он сказал задумчиво:

— Улучшатель… Да, это самое… даже не знаю, важное?.. Или нет. Я давно потерял интерес к жизни. Этот дворец радовал только первые месяцы, когда я его создавал. И еще несколько лет, когда позволял заходить гостям.

— И что они?

Он поморщился.

— Все одинаковые, как воробьи. Хотя бы кто-то как-то иначе… Ты первый, кто прошел мимо сундуков с сокровищами. И я убедился, что не зря открыл тебе вход.

— Что, — спросил я осторожно, — во мне есть что-то… что отличается?

Он чуть наклонил голову.

— Есть. Та же рубашка, это другие не заметят, а я вижу все… И штаны другие. И вообще-то что-то в тебе есть особенное, только еще не рассмотрел, что.

— Ну вот, — сказал я с подъемом, — уже жить интереснее!

Он сказал с пренебрежением:

— Интересно жить только короткоживущим существам. Мне тоже было интересно. Но где-то лет в пятьдесят уже ощутил, что ничего нового нет: те же серые люди, те же дрязги… Да-да, я вижу, что хочешь сказать! Побывал и королем, но и там лет за двадцать увидел, что таких до меня был неисчислимый ряд, и после меня будет… Ничего не меняется в мире, ни-че-го!.. Сперва еще как-то ждал нового, а потом понял, что ничего нового и не может быть.

Я сказал осторожно:

— Однако же Улучшатели что-то меняют?

Он поморщился.

— Да, но… слишком мало. И слишком редко. Одно мелкое улучшение в сто лет… разве такое заметно? А сколько улучшений были потом забыты?

Я сказал с сочувствием:

— Да, нужно всю систему менять, согласен.

Он поинтересовался вяло:

— Это как?

— Начинать выращивать Улучшателей, — сказал я. — Массово. Сделать их востребованными. Королевство, где больше Улучшателей, начнет развиваться быстрее.

Он скривился.

— Что за бред?.. Как можно выращивать Улучшателей? Это таинство, вдохновение, дивное озарение!.. Никто не знает, кто и почему становится Улучшателем!

Он умолк, на лице отразилось отвращение и некоторое разочарование, что и я тоже оказался таким же тупым дураком, как и тысячи тысяч остальных, которых насмотрелся за свою жизнь.

— Вот потому-то, — ответил я осторожно.

— Что?

— Мир не меняется, — ответил я. — Даже Улучшатели его не изменят… не слишком изменят, если их не будет хотя бы по одному в каждом селе. Но откуда им взяться, если все, у кого есть амбиции, прут в маги?

Он скривился.

— При чем тут маги?

— Потому что, — ответил я как можно мягче, — в природе может быть либо Улучшательство, либо магия.

Он поморщился.

— Что за бред?

— Это не я придумал, — сказал я, защищаясь. — Вы же мудрец, подумайте!..

Он морщился все больше, кривился, наконец проговорил с ленивой тоской:

— Ладно, я оставляю тебя здесь. Все-таки ты отличаешься от остальных. Я еще не все рассмотрел в тебе. Хотя я за всю жизнь только двух Улучшателей встречал, но они… ничем не отличались от остальных.

— Они вас разочаровали? — спросил я с сочувствием.

— Ты даже не представляешь, — произнес он таким равнодушным и бесцветным голосом, что у меня побежали мурашки по спине, — как это — быть бессмертным…

— Ого, — сказал я с завистью, — это же как здорово!.. А ваше предложение остаться… Да, я понимаю, как много знаете и какой шанс научиться я упускаю… Я бесконечно польщен, но не могу остаться! Меня ждут друзья. Боюсь, им без меня придется очень плохо.

Он буркнул сквозь зубы:

— А кто тебя спрашивает?

— Но я не могу остаться! — возразил я. — Во мне нуждаются!

— Ерунда, — проговорил он лениво. — Все пройдет. Ты мне любопытен. Правда, немного…

Я вздохнул, сказал размереннее:

— Зачем я вам?.. Как игрушка?.. Настоящая жизнь в большом мире!

Он вяло отмахнулся.

— Если бы я возжелал, разрушил бы тот мир… но он не стоит того, чтобы я даже шевельнул ногой. Там все будет такое же и через тысячу лет. Даже людишки не поменяются: такие же грязные, глупые и лживые.

— Они будут лучше, — заверил я. — И можно сделать лучше!

— Нет, — ответил он так же бесцветно, — я уже насмотрелся. Ничего не меняется… Ты можешь спать вон там на ковре…

— Спасибо, — сказал я, — что не на тряпочке.

Он поморщился.

— Могу велеть и на тряпочке. Ты отныне мой раб.

— За что? — спросил я. — Рабы — плохие слуги и никакие помощники. Не опасаетесь, что когда-то смогу всадить вам в спину кинжал?

Он раздраженно дернул щекой.