Все женщины – химеры

Я охнул, там открылась широченная и явно полноводная река, но через нее красиво и гордо переброшен широкий каменный мост. Ровный, как натянутая струна, покоится на семи массивных быках, к нему хорошо протоптанные дороги справа и слева. Слева такая же из леса, что выглядит самой прямой со стороны королевства Нижних Долин, но видно и то, что это для вырубки леса, а глубже может быть непроходимая чаща.

Фицрой перехватил мой взгляд, кивнул.

– Страмбла во всей красе!

– Величавая, – пробормотал я. – Редкая птица долетит до середины…

Он посмотрел на меня в недоумении.

– Она что, дура, полетит вдоль?

– Я говорю о редкой, – пояснил я, – а это страус, пингвин, киви-киви… Они нелетающие!

– Впервые слышу, – ответил он настороженно, – далеко же ты забирался!.. В общем, Рундельштотта повезут либо справа, либо слева. Не угадать. Придется ждать здесь.

– Паршиво, – сказал я с тревогой. – На виду всего города!

– Опасно, – согласился он. – Здорово, правда?

Я хмуро посмотрел в его горящее отвагой лицо с возбужденно блестящими глазами.

– Ну да, как бы да… Теперь даже жениться опасно. А жить так и вообще жуткая жуть. Но мы всем назло…

Он кивнул.

– Ты прав. Если делать назло, то всегда все получается! И делается с удовольствием.

Я с внутренней дрожью посматривал на скопление высоких каменных зданий на том берегу. Башни города настоящие небоскребы, такое возможно только с помощью магии, как возвести, так и поддерживать в таком состоянии. Нет таких кирпичей, чтобы долго держали эту массу в два десятка этажей: обязательно просядут, а тогда все это рухнет.

Да и не натаскаешься на самый верх еды и воды, а маги всегда стараются забраться на последний этаж, чтобы сверху видеть весь мир.

Башен множество, разной высоты, формы, объема, цвета, одни в виде колонн, другие с четко очерченными гранями, третьи вообще странно скрученные, а в самом центре города на холме великолепнейший замок, уже перестраиваемый в сторону роскоши, как раз недостающее звено между замком и дворцом.

Фицрой сам смотрит с восторгом, но когда оглянулся на меня, расхохотался:

– Ага, рот открыл?.. Санпрингу далеко до такого чуда!

– Далеко, – проговорил и я, – как такое сумели…

– Говорят, – сообщил он, – король Антриас покровительствует чародеям. А они за это помогают правителю.

– Нечестивый союз, – сказал я строго и с пафосом. – Недостойно для правителя.

– Но полезный, – возразил он.

– А еще и опасный, – уточнил я. – Как для короля, так и всего королевства. Но это не наше дело, конечно. У нас другая задача…

Он промолчал, да и говорить нечего, когда смотришь на это великолепие, отделенное от нас достаточно широкой и, как догадываюсь, глубокой рекой.

Она мощно катит волны в высоких берегах, широкий мост соединяет их по прямой, не стараясь ради экономии средств опустить дорогу и мост ниже, зато теперь под ним проходят и крупные баржи, а на мосту легко разъедутся не только повозки в четыре коня, но еще по обе стороны расположились торговые лавки, закусочные, кузнечные мастерские, все как в мечтах Манилова.

И, конечно, по самому краю моста с обеих сторон еще и дорожки для пешеходов, очень цивильно, хорошие инженеры поработали.

Снизу все те же красиво выгнутые арки, опираются острыми концами на толстые каменные быки, уходящие глубоко в воду.

Фицрой пробормотал:

– Какая вода прозрачная… видно рыбок, но дна не видать.

– Непросто было строить такой мостище, – согласился я. – Даже не знаю теперь, что лучше на самом деле…

– Ты о чем?

– Демократия, – пояснил я, – или полная концентрация власти в одних волосатых лапах? Такой мост мог велеть построить только король-деспот, а если бы правил парламент… это такой Совет Мудрых, то деньги ушли бы на коррупцию, распилы и так необходимые народу повышения жизненного уровня. Каждому жителю королевства по мелкой монете.

Фицрой отмахнулся.

– Ничего не понял.

– Любое искусство, – объяснил я, – расцветает только при деспотах. Ну там живопись, литература, музыка, архитектура. А вот мы, как более новая формация, все это вздрызнем! Так чтобы о-го-го… Ибо рулить и рушить должна демократия во имя высших принципов.

Он поморщился.

– Ладно-ладно. По этому мосту видно, что королевство о-го-го! Нехилое.

– Еще как видно, – согласился я.

– Я тоже впечатлен, – признался он.

– Древние египтяне, – сказал я, – для этого строили пирамиды. Для демонстрации своей экономической мощи, а вовсе не для похорон, как дураки думают. А здесь при одном взгляде на мост всякий посол иностранного госдепа сразу видит, что перед ним совсем нехилое королевство. И надо говорить почтительно.

– Ну да, видно. Ты как-то не так смотришь. Что-то случилось?

– Как-то ожидалось, – признался я, – что раз король сволочь, то и королевство должно быть бедное, злое и зачуханное… Ладно, за дело!

Он с любопытством смотрел, как я снял со своего коня оба мешка, конь сразу же ушел к зеленым кустам и принялся обгладывать верхушки, а я деловито развязал первый мешок.

– И что… придумал?

Я кивнул в сторону моста.

– А сам как думаешь? Как только в городе увидят здесь потасовку, не вышлют ли хороший отряд на быстрых и свежих конях?