Все жизни в свитке бытия

С мамой тоже вопрос непростой. Было время, когда материнский подвиг спас семью от катастрофы. Перестроечный разор унёс раньше времени из жизни отца – мелкого предпринимателя, уготовив ему обширный инфаркт. Вдова с десятиклассницей дочерью оказалась буквально без гроша в кармане. За работу медсестре к тому времени не платили полгода. Страх погнал женщину искать прокормление в неизвестном направлении. Пригодилась способность рифмовать, забавлять байками и прибаутками. Смешанные, как в салате, качества, приправленные желанием заражать людей весельем, выкуклили в родительнице тамаду. Новое занятие стало неплохим источником денег. Пять лет учёбы дочери были оплачены веселящимися женихами и невестами.

Шутовская популярность матери смущала Елену Борисовну. И она, как только стала начальницей отдела, просила мать уйти на отдых. Однако та и слушать не хотела. Ежедневное участие в празднике, обещающем нескончаемое счастье, сделало её зависимой. Очередные переговоры закончились и на этот раз победой тамады.

После перемирия и справедливых советов почистить берлогу, устыжённая дочь решила заняться домом. Заодно можно было проверить, годится ли растиражированный совет психологов для брошенных женщин.

Попытка закончилась неожиданно: попался альбом с семейными фотографиями, который давно должен истлевать на помойке. Отчётливо вспомнились переживания. На этой карточке заботило, хорошо ли сидит платье, здесь – красив ли профиль, на следующей – изогнулась так, чтобы подчеркнуть не слишком тонкую от природы талию. И везде – как бы отдельно от мужа, сама по себе. Выражение на лице кукольное, застывшее.

Не слишком-то приятно видеть себя в невыгодном свете. Муж, напротив, на всех фотках на неё смотрит, словно хочет поделиться, сказать важное. Камеры будто и нет – везде разный, живой. Елена Борисовна захлопнула альбом, с лёгким сердцем расставшись с собой прежней. Вспомнила о деле. Поколебавшись, махнула рукой. Для генеральной уборки все это знают, надо созреть. Пока дом нужен как спальное место.

Вот и выходит: чашечка кофе в обед – это «её все». Да и тут не гладко. Приготовленный дома, он был пойлом. Кофе вкусен из кофе-машины. Опять-таки, не из всякой. Пришлось немало поколесить по городу в обеденный перерыв, прежде чем встретила подходящий. Напиток должен стать эквивалентом отсутствующего аромата жизни, самим её наполнением. Блуждающий в потёмках человек иногда ставит перед собой чудные задачи!

В универсальном магазине, где приютился буфетик, украшенный репродукцией картины Леонардо «Дама с горностаем», исправная машина варила правильный кофе. А руководила действом Таня, как извещал нагрудный значок. Внешне ничем не примечательная, кроме миловидной улыбки, доброй и открытой, как протянутая для знакомства рука. Но серая мышка была та ещё штучка. Как клоун вытаскивает из своей шляпы зайцев, бумажные розы, гирлянды ярких платков, так Танина душевность при дальнейшем знакомстве струилась на клиентов вроде тёплого ветра или «слепого» дождя. За просто так. Будто от неё зависело счастье. Согласитесь, неплохое дополнение к чашечке кофе.

Как выражалось в действиях? Смотрела она внимательно, из глубины души. Интонации, с которыми произносила всякие пустяшные слова вроде «Рада вас видеть. Вам как всегда? Всё ли хорошо?», впечатляли детской искренностью, полным к вам расположением. Также привлекательно Таня выполняла рутинную работу – каждую чашечку кофе варила, как первый раз в жизни. Нажимая и удерживая кнопки безмозглой машины, а затем заинтересованно вглядываясь в маленькую лужицу в чашке, как повивальная бабка, помогала родить густой напиток.

Теперь новый день манил Елену Борисовну желанным мгновением – устроиться на несколько минут напротив картинки Леонардо с чашечкой кофе. Эспрессо, этот ароматный плевочек на дне чашки, определял устойчивость бытия, дарил энергию и, как любовное признание, сулил вечную исключительность.

С чудесным послевкусием, как с богатством, которого никто не видит, но все чувствуют, если оно есть, можно было разгребать дальше экологические проблемы.

Всё шло хорошо. В тот день, как обычно, Елена Борисовна наполнилась Таниной улыбкой, дождалась своей чашечки, уселась, погрузилась… И почувствовала взгляд. Смотрел мужчина. Можно было и не скашивать глаза. Раз мужчина, то по определению – пил пиво и читал газету. Да, так и есть: пил и что-то чиркал в блокноте.

Небольшое смятение – «Чего это он пялится?» – исправила на примиряющее: «Мнится всякое». Но тело среагировало: почистила пёрышки – поправила причёску; приукрасила себя – машинально провела блеском по губам; предстала цацкой на витрине. Подходите, полюбуйтесь! Как унизительна его животная готовность. Кофе впервые оказался лишённым вкуса. Так же бывает бессмысленна и абсурдна страница машинально прочитанной книги.