Все жизни в свитке бытия

– Римма! Теперь я понимаю, почему Лёня решил расстаться со мной, почему он меня бросил… не приносит мне больше подарков … и не называет голубкой. Ты очень умная и хитрая жена. И веришь мужу. Почему ты не делаешь, как все женщины? Ты должна бороться за него. Отвечать мне гневными словами. Твоя семья в опасности!

– Ах, Гала! Ну что ты! Какая борьба? Просто я стала тобой, когда попала в этот мир. Гала! Оказывается, в мёде можно утонуть. Кто бы знал! Я тонула и думала: если меня будут вытаскивать, если будут… то, бедные, испачкаются в мёде! Не переживай, Гала, ты и я – это всё равно я! Так интересно быть сразу и тобой и мной!

Раздался шип и треск, словно где-то разразилась гроза с далёкими раскатами грома – так Лёня парковался на их узкой улочке, вплотную к дому. Треск – обычное дело, когда он задевает им же устроенное заграждение. И вот он сам, сияющий, уже в спальне.

Слегка отодвигает штору и направляется к своей Римме, безвольно раскинувшейся на кровати. Он целует её, пахнущую сном и мёдом, вынимает из руки телефон. Лёня держит маленький пакетик в форме сердечка, перевязанный золотой ленточкой, и тихонько шепчет:

– Вырвался на минутку поздравить тебя, моя Голубка.

И приближает лицо для поцелуя. Дрёма гаснет, Римма слегка приподнимается, чтобы прикоснуться к тому местечку рядом с ухом, где у Лёши тёмная родинка в виде капли, и видит след помады, яркой и чужой.

– Нет! – мелькает как вспышка. Нет! Нет! Нееет! Это тамммм – гудит мозг. Это во сне! Римма отчётливо слышит запах мёда, вновь ощущает себя пчелой и бессильно опускается на подушку в нежные объятья сновидения. Что-то очень важное, недосказанное манит её. Птицы подхватывают Римму на крылья и несут через луг к горизонту.

Пока летела, Душа говорила с ней. Говорила совершенством и благоуханием бесчисленных цветов расстилающегося луга. Разноголосицей песен всех насекомых, вкусивших нектар. Шелестом трав, пьющих солнечный свет, играющих с наскоками ветра. Бормотанием тёмных туч, незаметно подкравшимися к беззащитному в истоме лугу.

Сынишка обрушил сон громким криком:

– На небе радуга! Мама, пойдём – там радуга!

Римма проснулась, поспешила встать. На крыльце они остановились поражённые: двойное коромысло, опоясав весь свод, спускалось на землю. Сияние цветов переливалось, менялось на глазах.

– Димочка, сегодня праздник, Медовый Спас!

– Я бабушке и тебе цветов на лугу насобираю.

Сынишка убежал. Зевая, вышла на крыльцо свекровь. Вынесла стеклянный кувшинчик, запотевший от холодного морса. Заговорила что-то о вечных своих врагах – сорняках, увидела радугу и смолкла. Стояла блаженная, произнесла тихо:

– Сподобились увидеть такое чудо. К добру!

Остаток дня Римма сидела в задумчивости на крыльце перед маленьким столиком и, раскладывая игральные карты, вспоминала увиденные во сне картины. Вроде никогда в голову не приходило подобное. А может, она просто забыла? Когда любишь, ревность тут как тут. А вдруг это предостережение о грядущих напастях? И не спросишь у Лёни … С какого перепугу, скажет. Сорока на хвосте принесла? – Не сорока – птица вещая. И придётся рассказать сон. Стыдно.

Лёня не преминет напомнить ей историю братьев Гримм про «умную» Эльзу. Такую чуткую к тому же, что слышала, как кашляет муха за окном. Прослыв умной, она наделала массу глупостей, видела будущее в мрачном свете и заражала своими необоснованными страхами других.

Боже упаси, быть такой Эльзой. Но, видно, они не переводятся. Если сказки века живут. Только бы не сбиться с пути, не лишиться бы счастья. Властвовать над собой – вот что ей нужно. А есть ли эта способность у неё? Да, она полна желания приносить пользу всем, кто в ней нуждается, и, кажется, живёт в ладу с близкими. Трудится на совесть, умеет прощать обиды… Ну, а если всё-таки испытания… Римма застывает на миг от этой мысли. До сих пор они шли мимо.

Лёня вернулся пораньше. Не идёт – бежит по тропинке. И сразу всех в охапку Димочку, маму, целует Римму.

– Как ты? А наш Воробышек?

Она смотрит туда, где был след помады. Видит остатки у самого уха.

– Лёня, это что?!

Римма чувствует, как заколотилось сердце и ослабели ноги. Мир вздрогнул и зашатался. Картина катастрофы накатывала клубящейся чернотой и мигом стёрла крыльцо и огород. Дышать стало трудно, она закашлялась.

– Ты про помаду? Я знаю – не смывается зараза! Начальница, подруга твоя, в свадебное путешествие отправилась. Мы тебе звонили… На чаепитии подарок ей от нашего отдела вручал, она меня и припечатала…

– Что с тобой, Римма? Тебе нехорошо?!

– Это от духоты, Леня! И слишком много мёда. Поддержи меня.

Серебряная ложечка.

Дверь за гостями закрылась. Муж сладко потянулся и спросил:

– Думаешь им понравился сегодняшний вечер?

– Ты слышишь, как они всё ещё смеются возле лифта, – отозвалась Ольга, направляясь на кухню. Иван ответ принял и исчез в зале, откуда вскоре донеслись взрывы негодований болельщиков в ответ на пропущенный мяч.