Все зло в шоколаде!

Все хорошее, что могла сказать Иринка Ивкина о родительском доме – замке князя Валадара, умещалось в одном слове: монументальный. Плохого было куда больше: серый, унылый, промозглый, темный и прочее… В общем, сооружение на холме, к которому подкатила дорожная карета наместника Келдирета, радостного подпрыгивания сердца не вызвало.

И чем ближе был замок, тем безлюднее казалась местность. Одинокие путники исчезли вовсе, а к обозу, ощетинившемуся оружием, и сам Фаррашир не стал подъезжать на всякий случай.

Стражи в полном доспехе на стенах, закрытые наглухо врата большие и малые удивили. Обыкновенно держали открытыми хотя бы малые. А уж стражу в полной выкладке Ивэйда и вовсе привыкла видеть только по праздникам, по случаю приезда особо важных гостей и прочих исключительно торжественных случаях. Может, сегодня как раз такой? Но почему тогда врата закрыты наглухо?

– Эгей, ясных дней, звездных ночей! – раскатился по окрестностям мощный глас Фаррашира. – Ворота открывайте, лорра Ивэйда Валадарская изволила посетить отчий дом!

– Лорра Ивэйда? – удивленно, недоверчиво, но со странной надеждой, цепляющейся над бездной отчаяния, произнесли на стенах.

– Именно, – откликнулась из кареты Ивка, отдергивая занавеску и показывая головку в характерном венке из расцветшего в полную силу ядоцвета. – Я завершила ритуальный путь в храме Звездной Четверки, была принята богами и вернулась.

– Сию секунду, лорра! – теперь в голосах на стенах слышалось непонятное ликование.

И прежде чем ворота оказались отперты, крики о том, что лорра Ивэйда – вернулась! вернулась! вернулась! – прокатились по замку. Провожать Ивку-толстуху не вышел никто, если не считать маячившего в окне братца, сияющего злобным торжеством, и безразличных стражей на воротах. Встречать собрались все, кто был способен если не бегать, то идти или хотя бы ковылять.

«Ничего не понимаю!» – пробормотала себе под нос Иринка, отчетливо ощущая под всей этой радостью грандиозную подъе… то есть подвох. Оставался, правда, вариант с попаданием в альтернативную реальность, где княжна была любимым ребенком и баловнем всего Валадара, но в это верилось еще меньше, чем в благотворительные порывы Звездной Четверки небожителей.

Практически каждый из собравшихся был ей знаком. Ни от одного из них искренней любви и радости Ивэйда никак не ожидала. И вот еще странно: ни мачехи, ни сводного брата среди здешней публики не было видно. Впрочем, это-то как раз ни капельки Иринку не удивило. У них-то радость от лицезрения блудной Ивки при всем желании изобразить бы не вышло, хоть морда поперек тресни.

– Наша лорра! Как изменилась! Какая красавица стала! Наша лорра, наша защитница! Худенькая-то какая! Дубина, не худенькая, а изящная! Княгиня! – прокатилось по толпе. Кто-то всхлипывал, кто-то смеялся, кто-то откровенно ликовал.

И это, вкупе с именованием «княгиня», не понравилось Ивке еще больше. Прямо скажем, совсем не понравилось. Конюхи суетились у дорожной кареты и готовы были чуть ли не лобызать зубастые морды тропыгаев и возницу-оборотня заодно.

Найдя взглядом лорра Шетсара, правую руку покойного папеньки, управляющего замком, Иринка в сопровождении неизменного Диаля промаршировала к нему и спросила в лоб:

– Где лорры Триавда и Дайжен, лорр Шетсар?

Кажется, этим невинным вопросом девушка попала не в бровь, а в глаз. Гладкое лицо без возраста на долю мгновения исказилось в гримасе. И ни толики уважения, какое приличествовало бы от подчиненного, пусть даже высокопоставленного подчиненного, на этом лице не было видно. Скорее брезгливое возмущение.

– Лорра! – А вот по отношению к девушке, столь разительно изменившейся за столь краткое для прожившего века мужчины время, в голосе Шетсара проскользнула толика уважения и… опять-таки некая смутная надежда.

Вампир склонил голову, длинные черные волосы, скрепленные совершенно седыми косицами на висках, колыхнулись.

– Я отвечу, но прошу, проследуем в кабинет.

Топтаться во дворе, слушать массу глупых вопросов и бултыхаться в болоте непонятного восторга Иринке не хотелось, поэтому предложение она приняла с облегчением. Диаль снова тенью двинулся за ней. И – о чудо! – управляющий, обменявшись с эрр-олем всего одним взглядом, не стал задавать глупых вопросов вроде «что здесь делает эльф?» или тем паче предлагать эльфу остаться постоять в коридорчике за дверью, пока он беседует с лоррой.

Пришли они не в кабинет управляющего, вовсе нет. Шетсар привел Иринку в кабинет отца, отомкнув его перстнем-ключом, висящим на шейной цепочке. Одно это уже сказало Ивэйде многое. Дайжен почему-то не князь и даже не наследник, иначе ключ был бы у него, по той же причине мачеха не регент. А вот почему так? Что ж, кажется, старый вампир как раз собирается поведать ей об этом.

Шетсар с полупоклоном предложил Иринке садиться в княжеское кресло во главе стола, а сам сел в кресло посетителя по другую сторону массивной мебели с аккуратными стопами бумаг, дорогим письменным прибором и зеркалом связного – артефактом непомерной ценности.