Все зло в шоколаде!

– За время моих странствий я беседовала с нагами лишь дважды: у лоточника покупала вафли с начинкой и у кожевника – пояс, расшитый бисером. Все! На заговорщиков не тянет, – максимально подробно отчиталась наследница, даже не думая каяться в несуществующей интриге или рассказывать вампиру о заговоре отравителей в людской провинции. Келдирет доверил ей тайну не для того, чтобы трепаться на всех углах. К тому же где Мелад людской и где вампирское княжество? Слишком всеохватный заговор выходит, если все проблемы вместе со змеехвостыми в одну веревку заплетать.

– Что ж, пока все, что мы можем, это предупредить стражей насчет любых нагов и поостеречься до выяснения причин. Как бы то ни было, лорра, но содеянного не изменишь. Наследник не вышел из зала князем, не подчинил своей воле и крови камень-алтарь, не обновил исконного запрета тварям таиться в чащах, не трогая живущих в Валадаре, не напитал силой охранные камни поселений и дорог. Теперь с каждым днем они будут слабеть, выпуская то тут, то там чудовищ из леса. Без владыки наш край обречен! – с легким вздохом закончил речь-перечисление с изобилием «не» Шетсар и в надежде глянул на Иринку.

«Он что, ждет, что я сейчас проникнусь патриотическими чувствами, утру слезы умиления, нацеплю перстень на палец и пойду по-быстрому подчинять камень? Я что, самоубийца? – искренне удивилась вампирской наивности девушка. – Да с чего бы это? Я им, сволочам, без жалости травившим девчонку, ничего не должна! Пусть выискивают достойного бастарда в своих рядах и в зал толкают на убой! Может, у отца где один-другой завалялся? Я бы уступила право на почетное самоубийство и все проблемы в придачу. Вот чего Шетсар на меня так смотрит? Я жить хочу, а не рисковать без толку».

– Лорре необходимо отдохнуть с дороги, – выручил ее Диаль, избавляя от необходимости обсуждать все прямо здесь и сейчас.

– Прошу меня простить, покои наследницы готовы и ждут, – склонил голову управляющий. – О спутниках лорры также позаботятся.

Вместо того чтобы сопроводить Иринку в старые Ивкины комнаты, весьма скромные по меркам наследницы, ее отвели в совершенно другие. Нет, не те, что когда-то принадлежали матери или Дайжену. Кажется, эти когда-то являлись почетными гостевыми. Во всяком случае, в пяти помещениях, габаритами застрявших между понятиями комната и зал, можно было сыграть в гольф. Поэтому места для Иринки, Диаля и отказавшегося покидать их Фаррашира нашлось с избытком. Наверняка оборотень решил для себя: «Оставишь их ненадолго, а потом, чего доброго, про новые трупы наместнику докладывай. Лучше уж приглядеть!»

Кстати, вещи из кареты, чтобы Иринка могла переодеться, уже были доставлены в покои. Осталось только смыть с себя дорожную пыль.

– Моя лорра, – едва за Фарраширом, уединившимся в отдельной комнате, и Шетсаром, удалившимся в коридор, закрылись двери, обратился Диаль к Иринке. Он устремил на нее сияющий любящий и абсолютно преданный взгляд.

– Умоляю тебя, будь осторожна и все обдумай перед тем, как входить в зал! Слишком странные сети плетутся вокруг!

«Так, стоп! – Ирина в полном обалдении уставилась на своего телохранителя и советчика и мысленно взвыла. – А с чего и этот взял, что я полезу туда, рискуя жизнью?»

– Боги направляют, но они никогда не толкают вперед раньше, чем ты будешь по-настоящему готов! – продолжал верный последователь Деварда.

«Кхм, да я как бы вообще не готова и готова не буду! Пусть боги думают, что хотят, у меня своя голова на плечах есть», – буркнула снова про себя Иринка, не горя желанием собачиться с Диалем.

– В твоей благородной душе, моя лорра, горит жажда защитить земли предков, укрыв своим княжеским плащом… – торжественно вещал эрр-оль, а попаданка отчаянно вопила мысленно: «Жажда защитить? Где ты ее разглядел, вкусняшка? Да я слинять отсюда хочу, и побыстрее, чтобы сами, кровососы проклятые, со всем разгребались, сами ту кашу, которую заварили, хлебали…»

Что-то возмущенно бурча про себя, Иринка ушла в ванную. Молча. Чтобы не наговорить мужчине, так странно толковавшему ее мотивы, мысли и желания, чего-то откровенно грубого. Диаль же не виноват, что у него ум за разум зашел, так сказать, на старости лет. Зато вкусный, красивый, за нее всех убьет…

А Диаль, едва за его лоррой закрылась дверь, разом прекратил играть одержимого высокими идеалами идиота. Отчаянно-грустным стало на миг прекрасное лицо древнего эльфа, чтобы миг спустя снова разгладиться.

«Прости, моя лорра-оль, – одними губами шепнул мужчина, склоняя голову и прячась за водопадом волос, не запылившихся и не растрепанных в сражениях и иных перипетиях дороги. – Прости за обман. Но с богами нельзя спорить. Они привели тебя сюда, к ритуальному залу. Ты или переступишь его порог добровольно, уверенная в себе, своих силах, с высокими чаяниями в душе, либо тебя туда втолкнут, не дожидаясь, пока ты переборешь сомнения и страхи. И тогда никто не поручится за исход битвы. Я не могу войти туда с тобой, но буду ждать и надеяться, что назад вернется моя лорра. Если же нет, упокою чудовище и лягу рядом».