Всеблагое электричество

— Нет, не могу. Ты моя семья.

— Найдешь другую!

У меня вырвался смешок.

— Слышал, какие-то животные полагают родителями того, кого увидят, когда первый раз откроют глаза. Первое мое воспоминание в этой жизни — ты. Холодная темная река, резкий ветер и ты.

— И еще Марк, — упомянула Софи мужа. — Жан-Пьер, да это же чистой воды эдипов комплекс!

Смеяться у кузины не оставалось сил, да и улыбка вышла слабой, поэтому я посмеялся за нас двоих, а потом накрыл своей ладонью ладонь Софи.

— Пусть так. Поговорим об этом, когда все закончится.

Ответа я не дождался. Кузина закрыла глаза и моментально уснула, дыхание ее успокоилось, стало размеренным и неглубоким. Но это был именно сон, а не болезненное забытье.

Я осторожно переложил руку Софи на кровать и накрыл ее краем простыни. А потом долго сидел в тишине, наблюдая, как медленно уменьшается в бутыли уровень крови. Когда она окончательно опустела, я исполнил указания доктора, а затем достал блокнот и принялся зарисовывать в него подручных барона фон Страге. Дольше всего пришлось провозиться с чернявым коротышкой. Ухватить его образ никак не получалось, вспоминался лишь удушающий запах одеколона, но в итоге удалось сделать несколько набросков, один из которых меня в итоге вполне удовлетворил.

Подточив карандаш, я поднялся размять ноги, и в этот момент в спальню вновь заглянул Альберт.

— Как она? — тихонько поинтересовался поэт, встав у кровати Софи.

— Спит, — ответил я, внезапно ощутив, что у меня самого попросту слипаются глаза.

— Можешь отдохнуть в гостевой спальне, — предложил Брандт, от чашки в руке которого по комнате расходился одуряющий запах свежесваренного кофе. — Я присмотрю за Софи. Один черт, мне сегодня не уснуть.

Я кивнул, и Альберт тут же перенес из холла в спальню кофейник и стопку исписанных убористым почерком листов. Потом выставил на журнальный столик початую бутылку вина, пустой бокал и чернильницу, досадливо взглянул меня и помахал рукой.

— Иди же! Иди!

И я отправился спать.

Софи стало хуже на рассвете — стоило лишь в распахнутое окно заглянуть первым лучам восходящего солнца, как ее начали дергать болезненные судороги. Альберт тут же бросил свои сочинения и задернул шторы, но это ничего не изменило, пришлось вколоть оставленный доктором Ларсеном морфий.

— Все же было хорошо! — принялся заламывать руки поэт, и я поведал ему теорию Ларсена о необходимости избавиться от яда.

— Вампир? Да хоть сам дьявол! — решительно махнул рукой Брандт и взял бутылку, но та оказалась пуста. — Если понадобятся деньги, только скажи!

— Надеюсь, до этого не дойдет, — вздохнул я и посмотрел на часы, но Рамону Миро звонить было слишком рано.

А вот доктор Ларсен с визитом тянуть не стал и пришел, когда не было еще и восьми. Он осмотрел Софи, уделив особое внимание почерневшим сосудам ее правой руки, и с нескрываемым укором покачал головой.

— Господа, что за паника? Чего вы, собственно, ожидали? Это не простуда и даже не лихорадка! Сама по себе она не пройдет!

— Но капельница… — заикнулся было Альберт.

Доктор его и слушать не стал.

— Требуется комплексное лечение, включающее снятие интоксикации! — безапелляционно объявил он. — Свое мнение по этому вопросу я уже озвучивал, но решение принимать не мне.

Я нахмурился и спросил:

— Сколько у нас остается времени?

— Следующую ночь она не переживет. Хотел бы я ошибаться, но в запасе нет и суток.

— Так договаривайтесь! — всполошился Брандт. — Договаривайтесь! Все расходы я беру на себя!

Как по мне, поэт торопил события, но одергивать его я не стал. Еще не хватало нам всем тут перессориться.

Доктор откланялся, и какое-то время мы с Альбертом буравили друг друга напряженными взглядами, но недолго — вскоре миссис Харди пригласила нас к завтраку. Брандт попросил накрыть ему журнальный столик, а я спустился на кухню. Без особого аппетита подкрепился, а потом взглянул на часы и воспользовался телефоном, чтобы позвонить в контору Рамона Миро.

— Пока тишина, — ответил частный детектив. — Оставь номер…

Я молча повесил трубку на рычажки. Рамон ничего не знал обо мне, и чем дольше так будет оставаться впредь, тем лучше.

Налив себе еще одну чашку чая, я пристально уставился на часы. Моего терпения хватило на двадцать минут, а потом я вновь позвонил в контору частного детектива и — о чудо! — в кои-то веки новости не заставили скрипеть зубами от злости и разочарования.

— Приходил усатый, забрал паспорта. Мои люди сейчас его ведут.

— Отлично! — обрадовался я. — Что дальше?

— Приезжай в контору, выдвигаться будем отсюда.

— Хорошо.

Я бросил трубку, сунул в рот кусок бекона и взбежал на второй этаж. Заглянул в спальню и предупредил поэта:

— Мне надо отлучиться. Сам справишься?

— Иди! — отпустил меня Альберт, сонно моргнул, потер воспаленные глаза и повторил: — Иди! Миссис Харди подежурит, если вдруг я засну.

2