Всеблагое электричество. Пенталогия

— Уговорил! — сдался Альберт. Не став менять несвежую сорочку, он облачился в пиджак, прихватил трость и высокую шляпу, но только вывалился за дверь, как сразу заглянул обратно. — Скажи Кире о кольце! Скажи, что скоро вернусь! — попросил он. — Скажешь?

— Скажу, что у тебя обострился геморрой, — ухмыльнулся я.

— Рискуешь! Я сейчас и двух слов не сложу, но когда протрезвею…

— Проваливай!

— Отличный костюмчик, кстати, — заметил вдруг Альберт и скрылся в коридоре.

Я немедленно оставил в покое ковер, взглянул на хронометр и встал в дверях, прислонясь плечом к косяку. Закинул в рот обсыпанный сахарной пудрой леденец, выждал загаданные пять минут, потом спустился на первый этаж.

Помятые музыканты только-только рассаживались по местам, сцена пустовала, а зал кабаре еще не успел наполниться заглянувшей на огонек публикой, поэтому мне без труда удалось отыскать Киру, которая курила у открытого окна.

— Иду-иду! — улыбнулась девушка при моем появлении и вдавила сигарету в донце фарфорового блюдца. — Тебя ведь Альберт послал?

— Нет, — качнул я головой. — Альберт просил не говорить тебе… и я бы не стал, но меня беспокоит его состояние. Действительно беспокоит.

— Что стряслось? — встревожилась Кира.

— Понимаешь, он вбил себе в голову, будто знает, где спрятано его кольцо, и отправился забрать его. Он не хотел беспокоить тебя, даже заставил дать слово, что я ничего не скажу, но мне как-то не по себе…

— Забрать кольцо? — опешила Кира. — Да оно просто завалилось куда-то!

— Даже не знаю, какая муха его укусила, — растерянно пожал я плечами. — Он обмолвился о какой-то своей связи с этой безделицей. Не уверен, что дело только в выпивке; он сегодня будто не в себе!

— Зря ты его отпустил, — помрачнела девушка. — Надо было сразу звать меня!

Мне только и оставалось, что развести руками.

— Разве я сторож брату моему? — процитировал я книгу столь же старую, сколь и запретную, но Кира на крамольную фразу не обратила никакого внимания.

— Зря, — повторила она и закусила губу.

Я развернулся к сцене, где вот-вот должно было начаться представление, и спросил:

— Надеюсь, заранее столик резервировать не надо?

— Что? — встрепенулась девушка. — Нет, не надо, — успокоила она меня и поспешно скрылась в служебном коридоре.

Не став преследовать ее, я спокойно уселся за ближайший стол и взглянул на хронометр. Выждал минуту, больше для того, чтобы дать отдых нестерпимо нывшей ноге, и похромал на улицу, где к этому времени уже сгустились вечерние сумерки. У столиков перед входом в кабаре задерживаться не стал, быстро прошел мимо них и встал на углу.

Вскоре из черного хода увеселительного заведения появилась укутанная в длинный плащ фигура, и я потихоньку двинулся следом.

На узеньких улочках было не протолкнуться от бродивших в поисках развлечений гуляк, а керосиновые фонари над дверьми веселых заведений и лампы в витринах магазинчиков почти не разгоняли темноту, поэтому особо таиться не приходилось. Достаточно было лишь двигаться в общем ритме, выдерживать дистанцию в пару десятков метров и по возможности избегать освещенных мест. Мешали только зазывалы, для которых в порядке вещей было выхватить из людского потока беспечного зеваку и затащить в свое гнездо порока.

Но хоть поначалу слежка и напоминала беспечную прогулку, дальше, когда оживленные улочки остались позади, пришлось красться, стараясь не выдать себя в тишине погруженных во мрак трущоб. Местные обитатели имели обыкновение укладываться спать с наступлением темноты, и лишь изредка доносился шум запоздалой свары да долетал из дворов крепкий табачный дух.

Район понемногу менялся, дома становились все менее ухоженными, добротные ставни сменились приколоченными крест-накрест досками. Фигура в плаще уверенно петляла по узеньким переулочкам, она ни разу не замерла в нерешительности и не повернула назад, и все же сокращать разделявшее нас расстояние я не спешил, пусть это и было чревато риском отстать и позволить серому пятну раствориться в непроглядной тьме.

Я полагал такой риск оправданным, пока из-под ног с яростным писком не выскочила крыса и не пришлось прятаться в глухой закуток. Когда пару секунд спустя решился выглянуть обратно, улица уже была пуста; я выбежал на перекресток, да только и там никого не оказалось.

Проклятье!

Рука невольно потянулась за пистолетом, но на засаду случившееся нисколько не походило, скорее, неудача подстерегла меня в самом конце пути. А значит…

Я оглядел соседние здания и с ходу отмел дома на противоположной стороне улицы, которые чернели пустыми оконными проемами и дырами в черепице прохудившихся крыш. Ближайшие особняки показались чуть более ухоженными; их и решил проверить в первую очередь.

Заметив в заборе выломанную доску, я ухватил соседнюю, навалился всем весом и без труда выломал трухлявую деревяшку. Глухой треск растворился в тишине переулка, и расслышать его сумел бы разве что сторожевой пес, но ни лая, ни лязга цепи не прозвучало, лишь звенел неподалеку одинокий сверчок, да доносился перестук мчавшего по рельсам паровика.