Всегда бывает первый раз

– Что ж… Тебе, наверное, – она выписала руками какой-то крендель.

– Да. Мне надо работать.

– Ну…

– Пойду.

– Иди.

– В общем, пошел.

– Иди-иди.

Андрей скрылся на своей половине. А Натка разобрала пакеты. Повесила в гардеробной новые рубашки для мужа и сына, полюбовалась вечерним платьем для Ниночки, повертелась перед зеркалом в новом коротеньком пальтишке яркого свекольного цвета, разложила по полочкам свитера и водолазки. И только пакетик с носками она оставила в прихожей. Прямо посередине. Так, что не заметить было нельзя. Она с аппетитом съела борщ и три котлеты и ушла к себе в спальню. Там Натка включила телевизор, но пультом не щелкала. Лежала и упорно старалась вырвать из контекста знакомые слова. В итоге два раза она отметила «сорок», пять раз «цвет» и, наверное, раз двадцать «спасибо». Хотя, возможно, и больше. Этого Натка точно не помнила. Она уснула.

Когда на следующий день, тщательно выучив названия фруктов и овощей, она почувствовала себя вполне созревшей для похода на рынок и спустилась в прихожую, пакета с носками там не было.

Урок № 2

Бойкая торговля с веселыми продавцами так воодушевила Натку, что в школьном дворе она расхрабрилась настолько, что позволила себе перекинуться парой фраз с мамами Валеркиных одноклассников. О! Ничего такого. Просто объявила, что на рынке хорошие груши, а Валерка их любит. Ответов она, конечно, не разобрала. Для нее вообще оставалось загадкой, как эти странные испанцы ухитряются понять или просто услышать друг друга, если говорят все одновременно. В правое ухо Натки щебетал тоненький голосочек смешной маленькой женщины, которая постоянно морщила носик-пуговку и трясла туго завитыми мелкими кудрями в такт своей трескотне. В левом басовито гудела полная матрона, цокавшая языком после каждого предложения, отчего становилась похожей на породистую, довольную жизнью лошадь. Породистая, потому что масть темная, а довольная… Недовольных, грустных испанцев вообще сложно отыскать. Подтверждали теорию всеобщего испанского благополучия еще две женщины, стоявшие перед Наткой и бойко говорившие то ли непосредственно с ней, то ли друг с другом, то ли со всем миром одновременно. Они заливисто смеялись и то и дело слегка подталкивали соседку локтями, точно искали у нее подтверждения какой-то своей болтовне. Натка не понимала ни слова, но сосредоточенно и беспрерывно кивала, как болванчик, не забывая при этом широко улыбаться.

Валерка появился как раз в тот момент, когда у нее уже начало сводить скулы, бока от постоянного пихания стали побаливать, а уши буквально глохнуть от ежесекундного «Vale»[6]. Вместе с сыном из школы хлынула река других учеников, которая гудела, бурлила и пенилась криками, песнями и эмоциями, заглушая галдевших родительниц. Натка быстро вырвалась из круга мамаш и окликнула сына. Валерка без труда вынырнул из потока одноклассников и подплыл к матери, удивленно улыбаясь:

– Что ты здесь делаешь?

– В каком смысле? Тебя встречаю. Не рад?

– Рад, конечно. Просто обычно ты сидишь в машине за забором, а тут… – он сделал красноречивый жест в сторону группы женщин.

– Там душно, – попыталась Натка закрыть тему.

– Ясно. И о чем разговаривали? – Валерка не Ниночка. Та сразу понимает, когда надо придержать язык, а этому все нипочем. Мальчишка. Прет напролом.

– Так. О погоде.

– Да? – Валерка хитро вскинул брови и спросил издевательски: – Ну и как сказать, что сегодня хорошая погода?

– Está buen tiempo, – бросила Натка то, что говорил ей один из продавцов на рынке, показывая на небо и солнце.

– Ух ты! – присвистнул сын и взглянул на мать, похоже, с уважением. Но настроение у нее все равно испортилось. В нее не верили и списали со счетов. Она думала, только муж и дочь, оказывается, Валерка тоже. Надо же, еще молоко на губах не обсохло, а уже считает себя умнее матери. И как такое случилось? Когда это началось, что все вдруг стали считать себя умнее, важнее и лучше ее?

Грустные мысли окончательно выбили Натку из колеи, и дома она, вместо того чтобы сесть за учебник, взялась за пылесос. Натка всегда занимала себя физической работой, если хотела отвлечься от неприятностей. За пылесосом последовала плита, а за ней стекла террасы. Где-то между компотом и овощным рагу Натка услышала, как Валерка крикнул, что пойдет на пляж. А на втором окне дверь в холле известила о приходе мужа. Натка стала еще яростнее тереть стекла, настойчиво пытаясь обнаружить на них еще какие-нибудь следы пыли. Наконец пришлось-таки себе признаться: «Ты просто боишься читать второе задание. Ты боишься не справиться. Ты трус».

– Трус, – вслух согласилась Натка.

– Кто трус? – раздался сзади голос мужа.

– Что? А… Да это я, видишь, все тру и тру, как ненормальная.

Муж кивнул и, бросив: «Смотри, не надорвись», сел в кресло, устремив взгляд на морской пейзаж за окном. Лицо его при этом было лишено каких-либо эмоций, но в глазах мелькали задорные искорки неясного происхождения. Натка так и застыла с тряпкой в руках. Потом спросила, не скрывая ехидства:

– Тебе разве не надо работать?