Всегда на переднем крае

— Подъехали, это, ночью на подводе… Двое, только лиц не разглядеть. Правда, я и не разглядывал, подъехали, думаю, по делу — значит, сами объявятся… А они в два прыжка ко мне, скрутили и в сторожку. И двери завязали. Никак с полчаса возились на току, а после, чую, двинулась подвода в сторону села… Как выбрался? Да как… Выдавил вон раму и вылез. А их уже след простыл…

Попов внимательно наблюдал, как участковый записал рассказ, дал сторожу расписаться, переспросил: «Значит, говоришь, двое их было?», поднялся. Ни беспокойства, ни растерянности. Весь его вид словно бы говорил, что все это ему уже давным-давно известно и виновники уже найдены, но вот приехал представитель из района, значит, следует соблюсти формальности, чтобы все по правилу было.

След привел в село. А дальше по грязи разве что разберешь. Да и подвод уже за день прошло вон сколько. Собрали колхозный актив — членов правления, бригадиров, звеньевых. Может, случилось кому увидеть подводу ночью? Может, хоть услышать стук колес? Где там, ночь в сентябре хоть глаз выколи, стук — какой он по грязи стук… Участковый на несколько минут задумался, потом надел фуражку, бросил с порога:

— Ну, вы тут пораскиньте умом, кому так приспичило за колхозным хлебом, а я пойду с мужиками покалякаю. Не может оно произойти, чтоб ни одна душа не приметила.

Вернулся он примерно через час. Отозвал Попова в сторонку.

— Конечно, гарантии нет, может, и ошибка приключиться, но вроде видели ночью подводу, мешками груженную. И сидел вроде бы на мешках Семен, скотник, на том конце села проживает.

Направляясь к Семеновой хате, снова смущенно пробормотал:

— Никакой гарантии нет, одно только подозрение. Опять же темень проклятущая, сам понимаешь, и спутать недолго…

В одной из нежилых комнат лежала пшеница. Взяли по горсти из каждого мешка — на анализ. Лаборатория подтвердила: краденая пшеничка, с колхозного тока.

Случается, и после предъявления неопровержимых улик преступник изворачивается, лжет, то одно, то другое говорит. Но это редко. Семен, когда предъявили акт анализа да потребовали уточнить, где покупал пшеницу, как он сначала уверял, тут же сознался:

— Была такая договоренность со сторожем. Вместе и нагружали. Ему три мешка отвез, себе пять…

В личном деле Алексея Попова появилась первая благодарность. Хотя, ежели по правде, то от той благодарности немалая доля на участкового приходилась, на его умение с людьми работать, опираться на них, доверием у них пользоваться…

* * *

Иногда по неведению, значительно реже по злому умыслу, люди отводят подозрение от преступника, запутывают следователя. Причем, если это делает человек, сам как-то заинтересованный в деле, еще не так страшно: показания подобного рода все равно ведь принимаются в расчет условно. Но когда заведомо ложные показания дает человек, которого ни при каких обстоятельствах нет оснований считать причастным к содеянному, трудности расследования возрастают во много раз.

Как-то среди ночи у райотдела резко затормозила «Волга». Такое взвизгивание тормозов всегда как прелюдия к какому-то происшествию, к беде. И действительно, первое, что смог уразуметь Попов из путаного, взволнованно-сбивчивого рассказа водителя и влетевшего вместе с ним в кабинет парня, — убит мальчишка! Сбит на окраине села автомашиной.

Годы работы в уголовном розыске вырабатывают множество умений и навыков, которые в сущности и составляют грани профессии, ее своеобразие. Одно из таких неписаных правил — ни одной напрасно потерянной минуты! Чем меньше времени прошло после получения тревожного сигнала, тем вероятнее успех поиска.

Через несколько минут А. С. Попов, младший лейтенант Б. Г. Дериш и автоинспектор В. И. Чикирлан уже мчались в машине к месту происшествия, еще и еще раз мысленно взвешивая случившееся, обдумывая каждую подробность, услышанную только что из уст Валерия Баркаря…

Уже совсем стемнело, когда Валерий с младшим братом возвращался домой. Толик что-то оживленно говорил. Теперь Валерий даже не мог в точности вспомнить, что именно — какой-то провал в памяти. Помнит жесты Толика, смех его еще в ушах звучит. И вдруг… Нет, не слухом, скорее всем телом ощутил какую-то упругую, тяжелую волну воздуха сзади и тут же резкий удар, швырнувший с обочины дороги в кювет.

Вскочив на ноги, оглушенный, он почти одновременно увидел удалявшуюся в темноте грузовую автомашину и распростертое на земле тело Толика. Он закричал. Громко, пронзительно. Никогда в жизни не кричал он так. Из домов стали выбегать люди. Бесшумно подъехала и затормозила на полном ходу «Волга». Водитель прислушался к шуму, торопливо крикнул Валерию: «Садись в машину!» — и бросился в погоню.

Один раз только, гари самом въезде в Суклею, километрах в пяти от Тирасполя, удалось издали увидеть какую-то грузовую автомашину. Потом она исчезла, словно сквозь землю провалилась…