Всегда найдётся тот, кто разобьёт шары

В один из вечеров, когда они уже легли спать, с Юлией стали происходить ужасные вещи: судорогой сводило ногу, дрожали веки и руки, мучила рвота, участилось сердцебиение, появились сильная головная боль и повышенная потливость. Жене не составило труда сообразить, что у подруги абстинентный синдром. Деваться некуда, пришлось рассказать Жене о своём болезненном пристрастии.

Юлия призналась, что начала принимать снотворные препараты ещё в двадцать три года. После того, когда родила сына, была молодой и неопытной. Когда ещё не знала, как следует ухаживать за новорождённым и как можно выкроить время на отдых, чтобы поспать и восстановить силы. Мама её давно умерла, других же опытных женщин, кто мог бы подсказать, помочь молодой женщине в уходе за ребёнком, рядом не оказалось. Почти всё время, ухаживая за ребёнком, Юля находилась на ногах, пребывала в возбуждённом состоянии, спала мало и урывками. И, как следствие всего этого, в какой-то момент почувствовала чудовищную усталость. Чтобы успокоиться и заснуть, приняла снотворное. Лекарство помогло. Так и повелось с тех пор, она стала принимать таблетки.

Юлии за всё время лишь однажды удалось прекратить приём снотворного. После приезда в Италию она первые четыре года вообще не принимала снотворные препараты, засыпала без лекарств. Однако потом у неё нарушился сон, и она вновь стала принимать таблетки. Конечно, она лжёт, когда объясняет так причину возобновления ею приёма лекарств. Сказать честно, в первые годы пребывания в чужой стране она просто боялась принимать таблетки. Когда же освоилась в Италии, то посчитала, что ничего ей не мешает вернуться к старой привычке.

Находясь в России и узнав о смерти сына, Юлия получила психическую травму: что-то случилось у неё в голове, перекорёжило её всю, вывернуло наизнанку. Она не могла произнести ни слова, не издать ни звука. Не понимала, что происходит вокруг, не различала лица людей в белых халатах, временами заглядывающих ей в глаза с фонариком. Её словно с головы до пят окутало снежное безмолвие, в пронзительной тишине она порывалась сообразить, где находится и какой сейчас на дворе год, месяц и день. Пройдя курс лечения в России, она продолжила наблюдаться у врача и после своего возвращения в Италию. Местный доктор прописал Юлии эффективный, по его мнению, снотворный препарат. С того времени она ещё сильнее подсела на лекарства. И уже больше не могла даже представить себе, что сможет когда-то заснуть, не приняв снотворное на ночь.

Евгений был озадачен, он отказывался принять тот факт, что у Юли многолетняя лекарственная наркотическая зависимость. Наркоманы всегда вызывали у него брезгливость и отвращение. За всё время работы в прокуратуре Женя старался по возможности избавлять общество от них, в особенности не церемонился он с теми, кто сбывал наркотики. Ему было ясно как божий день, что все эти продавцы зелья очень опасны для общества, а поэтому следует их без тени сомнения давить как тараканов. Причём жёстко, не испытывая угрызений совести в правильности такого шага. Правда, как-то раз жизнь подвергла его серьёзному испытанию в вопросе, вправе ли наркосбытчик рассчитывать на снисхождение. А дело было так.

Он расследовал уголовное дело в отношении 68-летней цыганки Марго. У матёрой сбытчицы наркотиков имелся большой выводок детей, внуков, правнуков, а также праправнуков. В цыганской общине она пользовалась непререкаемым авторитетом. Сам цыганский барон хлопотал за Марго; к кому он только не обращался за помощью. Вышел он и на Евгения. Пообещал Жене квартиру в центре и «Мерседес» в случае, если он изменит меру пресечения Марго с заключения под стражу на подписку о невыезде. Хитрый барон всё рассчитал – молодому следователю с неработающей женой и маленьким ребёнком будет сложно устоять от великого искушения решить разом свои насущные житейские проблемы. Барон, конечно же, догадывался, что Евгению часто поступают подобные предложения, но он не мог предположить, что у следователя так быстро выработается к ним стойкий иммунитет. Женя без колебаний отказал барону в просьбе. Евгений ни капли не сомневался в том, что если изменить меру пресечения и выпустить Марго из изолятора, то старуха немедленно скроется, заляжет на дно.

Казалось, это вся история, но вот только события развивались таким образом, что Марго заболела и через три дня умерла в следственном изоляторе. Известие это ошеломило Женю, он переживал и мучил себя вопросом, а нет ли его вины в смерти бедной женщины. Ведь выпусти он Марго из изолятора – наверняка она бы ещё пожила. Однако тут свои нюансы! На одной чаше весов пожилая цыганка, имеющая букет хронических заболеваний и находящаяся в суровых тюремных условиях, и ему чисто по-человечески жаль её, на другой – эта женщина опасна для общества, наркотиками торгует, детей на них подсаживает. Какое из этих обстоятельств важнее, следует ли учитывать каждое из них и пытаться совместить сострадание и гуманизм со строгостью закона?!