Всегда с тобой

Темные непроницаемые глаза Меты не выразили ни малейшего удивления.

— Известие об этом событии достигло правителя Ашанти, — согласилась она. — Он попросил меня переговорить с вами и узнать, сможем ли мы прийти к соглашению относительно вашего наследства.

Мета пила чай, а Мэриел чувствовала, как она откровенно оценивает ее.

— Вы договариваетесь о том, чтобы выставлять в музее королевские драгоценности? — продолжала Мета.

— Да, я ищу такую возможность, — голос выдал удивление Мэриел. — Но откуда вы знаете?

— Об этом не сложно узнать. Когда такие ценные вещи, как эти, появляются, правительство облагает их налогами. Обычно наследники не располагают достаточной суммой, чтобы выплатить налоги. Таким образом, вы должны либо продать их, либо за гонорар выставлять в музеях.

— Я еще обсуждаю этот вопрос, — Мэриел чувствовала, что ее хотят обхитрить.

— Уверена, что вам уже предлагали продать их. Вы готовы обсудить предложение о продаже? — женщина продолжала открыто оценивать ее. Взгляд Меты не был оскорбительным, хотя и приводил Мэриел в замешательство.

— Не сейчас. Надеюсь, мне не придется этого делать, — откровенно ответила она. — Мой прадед хотел, чтобы золото досталось моему сыну, когда он родится. Я планирую не продавать его до тех пор, пока мой сын не станет достаточно взрослым, чтобы принимать решения, — как только Мэриел произнесла эти слова, она поняла, что ее намерения противоречат целям этой женщины. Мете Кейтс хотелось, чтобы золото вернулось к народу ашанти.

— Позвольте, я расскажу вам о моем народе, — начала Мета. — У нас власть передается от наших дочерей к их сыновьям. Моя прабабка была сестрой короля Кофи Карикари и в то время, когда англичане сожгли Кумаси, она была беременной… — она деликатно замолчала. Сделав глоток чая, Мета продолжила.

— Ее сын был моим дедом. Сейчас мой дядя верховный правитель Ашанти. Он старый, больной и скоро умрет. У меня нет детей, и после смерти правителя будет править сын моей сестры. Осей. Мне очень жаль, что я сама не смогу родить наследника. Но я мечтаю вернуть своему племяннику то, что по праву принадлежит ему, — глаза Мэты сверкали решимостью и в голосе чувствовалась страсть. — Вещи, о которых мы говорим, не являются предметом искусства или антиквариатом. Это священные предметы верховного вождя Ашанти и принадлежат народу ашанти. Они представляют для нас такую же ценность, как и иконы Ватикана для католической церкви. Какими словами мне еще убеждать вас?

Мэриел стояла на своем:

— Я верю вам, но думаю, вы не надеялись на то, что я откажусь от идеи владеть золотом на сумму два миллиона долларов. Мне придется обеспечивать моего сына. Он скоро родится и я должна думать о его жизни.

Мета пустила в ход главный аргумент:

— Ваш сын не имеет к золоту никакого отношения, — мягко сказала она.

— Минутку, — Мэриел вспыхнула. Она осторожно похлопала себя по животику. — Мы говорим о наследстве этого ребенка, — твердо сказала она. — Если бы сейчас его там не было, то золото досталось бы мне. И я сама решала бы, как мне распорядиться наследством. Не знаю, какое решение я приняла бы в таком случае, но сомнительно, что я просто отдала бы его вам.

— Если у меня нет ребенка, это не значит, что я не могу понять, какую важность он представляет для вас, — Мета поднялась во весь рост и начала большими шагами ходить по узкой дорожке вокруг бассейна. В воздухе повисла тяжелая тишина. Мета двигалась и ее прекрасный костюм переливался под солнцем, талисман сиял на груди. Она остановилась возле Мэриел.

— Перед тем, как вы все решите, я хочу вам сказать, что единственно справедливым решением будет возвращение драгоценностей их полноправным владельцам, — убедительно произнесла гостья. — Эти маски и талисманы гораздо важнее в мире ашанти. Это как молитва, как мост в мир богов и загробный мир. Перед тем, как они создавались, души очищались молитвами и постами. Этим руководили боги во благо короля. Верховный вождь ашанти — божество, самое могущественное живое существо для нас. Его возвеличивают и защищают эти предметы. Такова сила нашей веры, — Мета закончила свою страстную речь. Ее слова окружали Мэриел как прекрасный туман, завораживали и смущали ее сознание. Она не могла отрицать их правды. И не могла согласиться.

— Какие самые дорогие вещи в своей жизни ты держала в руках? — настойчиво спросила Мета.

Мэриел тут же вспомнила про камею матери и обручальное кольцо отца. Его убили во время войны в Корее, когда ее еще не было на свете. Матери вернули кольцо и она хранила его как драгоценность. После смерти матери, семь лет назад семейные реликвии перешли к ней.

— Представь, что в твою жизнь вторглись враги, — словно взывая к ней, продолжала Мета. — Они забрались в самое святое для тебя место, чтобы украсть эти вещи, осквернить, продавая их на улицах. И если бы твой сын в недалеком будущем нашел эти драгоценности, неужели он не захотел бы вернуть их? Неужели его боль может чем-то отличаться от моей?