Всегда со мной. О моем Учителе РАБАШе

Непредвиденное

И тут случилось непредвиденное.

Мы вернулись из Тверии, намеревались в конце недели ехать снова, была какая-то небольшая трапеза, уже не помню по какому поводу. Моя жена Оля с дочками была наверху, на втором этаже, с женщинами и с женой РАБАШа Йохевед.

И вдруг я вижу Ольгу и сразу понимаю, что-то случилось. Она кричит мне со второго этажа по-русски: «Миша, поднимись наверх! Быстрее!» Все посмотрели на меня – никто не понимал по-русски. Я сказал: «Я должен подняться». И сразу же побежал наверх. Поднимаюсь, рабанит[63] лежит на полу без движения. Но смотрит открытыми глазами, дышит. Только не может двигаться. Как потом выяснилось, у нее случился инсульт! У нас в группе был врач, и я тут же позвал его, ничего пока никому не объясняя. Крикнул: «Доктор, поднимись сюда!» Доктор поднялся наверх и сразу все понял.

И тут мы сделали ошибку. Доктор сказал: «Давай перенесем ее на диван». А в таком случае нельзя трогать человека. Мы перенесли ее на диван, и я уже собирался позвать РАБАШа, но он появился сам. Увидел все и. стих. Замер, осторожно прошел в угол комнаты, сел и уже не спускал с нее глаз. Молча следил за тем, что мы делаем. Очень осторожно, очень трепетно, не говоря ни слова. Я никогда не забуду, как он смотрел на нее. А она на него. Она его словно успокаивала, а он уже все понимал.

Приехала скорая и увезла рабанит в больницу.

Рабанит Йохевед

Ребе очень любил свою жену. Он прожил с ней 64 года. Она была старше его на год или два и происходила из очень известной в Иерусалиме семьи. Это были старожилы Иерусалима, так называемая «благородная аристократия». Семь поколений их семья жила в этом городе.

Рабанит Йохевед была высокая, красивая, с достоинством держала себя.

Я знал ее очень хорошо. У нас с ней была какая-то внутренняя связь. Может быть, потому что она чувствовала, как я отношусь к РАБАШу, как к самому близкому человеку, как сын к отцу, она и воспринимала меня как сына. Каждый шаббат посылала нам рыбу, никто другой этого не получал, только моя семья.

У нее был твердый характер настоящей уроженки Иерусалима. Ребе любил ее, уважал и слегка покорялся.

Я знал, как они привязаны друг к другу, такие непохожие, но то, что увидел тогда в больнице, – поразило.

В больнице

Я увидел, как РАБАШ за ней ухаживает.

АДМОР[64], уважаемый человек, величайший каббалист, учитель – он ухаживал за ней с такой нежностью, с такой заботой и осторожностью, как за младенцем. Я не мог себе такого представить. Сидел, пораженный в первый день, как только это увидел, и потом тоже не мог привыкнуть.

Со временем у нее восстановилась речь, некоторые части тела, но не ноги.

Да, дочки ее приходили, моя жена дежурила, Фейга, но в течение всех этих четырех лет, с вечера и всю ночь с ней оставался только РАБАШ. Ухаживал за ней, убирал, кормил, поил, не отходил от нее ни на шаг. Чувствовал, что именно он нужен ей. У них была поразительная внутренняя связь.

Уже в который раз я убедился, как он мог себя отменить, до непостижимого, невозможного состояния, как мог полностью отдать себя, настолько, что его не существовало.

И ты смотришь на это и понимаешь, какой ты пигмей перед ним, как ты даже близко к этому не способен приблизиться и поражаешься его высоте.

Это была настоящая любовь. Не наша, земная, сплошь эгоистическая. Любовь преданная – двух красивых людей.

Любовь

Любовь – она выше эгоизма человека. Мы не очень-то говорили об этом с РАБАШем, но это его фраза: «Любовь – это домашнее животное, которое растет от взаимных уступок.» Они так жили с Йохевед. Строили любовь в двух плоскостях. В одной плоскости были споры и несогласие друг с другом. Повторяю, они были очень разные: иерусалимская аристократка, воспитанная в ортодоксальном духе, и он – каббалист. И другая плоскость – это связь, которую они строили над всеми противоречиями, это и называется «все прегрешения покроет любовь».

Глядя на них, было понятно, что только таким образом два человека могут соединиться друг с другом в доброй, крепкой, здоровой, поистине человеческой связи.

Разлука

Рабанит Йохевед умерла спустя четыре года. Она не смогла оправиться от инсульта.

Это было в 11 часов ночи. Мне позвонили домой и сказали: «Михаэль, ты должен прийти! Мы не знаем, что делать с Ребе».

Я тотчас же приехал. РАБАШ лежал у себя в комнате, напротив стояла ее пустая кровать. Я вошел, сел рядом с ним и спросил: «Вы хотите что-то сказать остальным?» Он ответил: «Нет».

Долго молчал, я не хотел нарушать его молчания. Тоже тихо сидел в стороне. За дверью слышались женские голоса. РАБАШ сказал: «Михаэль, что они хотят? Пойди, спроси их». Я вышел к его дочерям, и они сказали, что хотят заказать автобусы, чтобы ехать в Иерусалим, на Гору Успокоения[65]. Я вернулся к РАБАШу, рассказал ему об этом, а он удивился: «Для чего Гора Успокоения?! Зачем Иерусалим?! Видите, за окном кладбище? 300 метров от дома. Давайте похороним ее здесь».