Всегда в декабре

Он снова замялся, очевидно, утратив способность изъясняться полными предложениями. Джози стояла, крепко сцепив руки на груди, отчаянно надеясь на то, что жар, подступающий к щекам, не проступит на лице краской. Следовало ожидать, что он заговорит об этом. Следовало ожидать, что он догадался, почему Джанис выразила желание побеседовать с ней. Сидеть в одном кабинете с бывшим, помимо того, что приходится видеться с ним каждый день, чревато еще и тем неприятным обстоятельством, что притворяться, будто на работе все зашибись, никак не получится.

– Я в порядке, – кратко сказала Джози, но по тому, как его взгляд задержался на ее лице, а карие глаза смягчились, она поняла, что он не повелся на ее слова. Она переступила с ноги на ногу, жалея о том, что не переоделась, потому что сейчас ее офисное платье в черно-белую полоску вдруг стало слишком тесным и точно уличало ее в том, что, придя домой в два пополудни, она четыре часа маялась от безделья. Как, говоря по правде, и было. Хотя, возможно, он этого не заметил – когда они бывали вместе, он никогда не обращал особого внимания, во что она одета, и она находила ужасно милым, что ему все равно, как она выглядит – при полном параде или в спортивном костюме. Сейчас она задавалась вопросом, а вдруг это было притворство, учитывая, с какой девицей он переспал.

Оливер открыл рот, снова закрыл его и кивнул, явно решив оставить при себе то, что собирался сказать, и ту снисходительную поддержку, которую хотел предложить.

– Хорошо, – спокойно произнес он и провел рукой по темно-каштановым волосам, которые лежали ровно, точно приклеенные, хотя боковой пробор, над которым он трудился каждый день, слегка растрепался. – Но ведь ты всегда можешь поговорить со мной, верно, малышка? Я по-прежнему…

Джози подняла руку.

– Не называй меня малышкой. – Она вздохнула. – Пожалуйста.

Только этого не хватало. Поплачь мне в жилетку, а я тебе скажу, что ты мне по-прежнему небезразлична. Но будь она ему настолько небезразлична, он не стал бы спать с другой. Тем более если они все вместе работают, и ей придется сталкиваться с той в офисе, где она расхаживает на своих непомерных каблучищах, как у себя дома.

– Ладно, – сказал Оливер и потер себе затылок, отвернувшись от нее и оглядывая невзрачную прихожую. В другом ее конце слабо мерцала лампочка, и это лишь подчеркивало убогость плохонького запятнанного ковра, который резко контрастировал с виниловым ламинатом внутри квартиры – его Джози намывала до блеска, не жалея усилий. Оливер вздохнул и снова посмотрел на нее карими глазами олененка Бэмби, из-за которых она потеряла голову два с половиной года назад, когда он в первый раз неспешно вошел в их офис – уверенный в себе ровно настолько, чтобы казаться привлекательным, но не раздражать. – Слушай, Джоз, я знаю, что сделал тебе больно, и знаю, что ты вряд ли сможешь меня простить, но мне ужасно не нравится, что ты будешь сидеть здесь одна, пытаясь справиться с этим. Я просто думаю, что мы могли бы поговорить, мы…

Джози помотала головой.

– Не сейчас, Оливер.

Он уронил руку и выглядел при этом так печально, с поникшими плечами под черной курткой North Face, что она почти сдалась и чуть было не прикоснулась к его рукаву. Чуть было. Потому что вовремя вспомнила, что не он пострадавшая сторона в этой ситуации. По какому праву он снова пытается пробраться в ее жизнь и представляет дело так, точно это она сгущает краски?

– И я не одна, – произнесла она прерывающимся голосом. – У меня есть Биа.

– Ладно.

Оливер несколько раз кивнул, точь-в-точь как собачка с качающейся головой, которую ей подарили в этом году во время офисной церемонии «Тайного Санты». Джози поставила фигурку на стол, желая показать, что ей приятно, несмотря на то, что все кому не лень, проходя мимо, щелкали собачку по башке, и потом Джози краем глаза следила, как она трясет ей, а сама старалась печатать.

– Хорошо. – Оливер кашлянул. – Ну, мы же увидимся на вечере во вторник? – Он неуверенно улыбнулся, показав кривые зубы, которых, как ей было известно, стеснялся.

– Ну да, увидимся, – сказала она, сдерживая вздох. Присутствие на вечере было обязательным, несмотря на то, что это канун Рождества.

Оливер еще помялся в дверях, точно ожидая, что она сдастся и обнимет его, или пригласит зайти, или еще что-нибудь. В конце концов, на протяжении их взаимоотношений это она всегда шла на компромиссы, не спала допоздна, потому что ему хотелось развлечься, соглашалась мотаться по городу вместо того, чтобы поехать на природу. И он, и она знали это, каждый из них играл свою роль. Но теперь было иначе. Оливер поднял глаза, увидел печально висящую над ними омелу и слегка покраснел. Джози поморщилась. Черт бы тебя побрал, Биа.

– Ну, – промямлил он, – тогда до скорого. – Он пошел было прочь, но обернулся, прежде чем она успела закрыть дверь. – Мне действительно жаль. – Его карие глаза, почти такого же оттенка, как у нее, смотрели не мигая. – Я знаю, что момент дерьмовый, и я в самом деле… – Он помотал головой. – Просто прости.