Всегда вчерашнее завтра

Дронго помнил все метаморфозы, происходившие с этой гостиницей. Когда-то давно здесь часто останавливался его отец, предпочитавший жить во время командировок именно в этой гостинице. По странной логике судьбы, после своего первого, самого трудного визита за рубеж вернувшийся оттуда Дронго останавливался именно в «России».

Стымский не обманул. Молодые люди, стремительно делающие карьеру, имеют большой потенциал благородства, не успевший еще развеяться из-за различных потрясений на жизненном пути. Он позвонил в половине шестого, весьма довольный собственными розысками.

— Я все узнал, — услышал Потапчук его напористый голос. — Отчасти вы были правы, но отчасти оказался прав и я. Летом девяносто первого в Западной группе войск в Германии служили сразу шестеро Савельевых. Вам дать все данные?

— Да, конечно.

— Двое из рядового состава, призывники. Один сержант, другой рядовой-водитель. Их данные тоже давать? Они молодые ребята, вернулись домой сразу после демобилизации.

— Нет, их пропусти, только офицеров, — быстро сказал Потапчук, полагая, что солдаты не представляют для них интереса.

— Из подходящих есть только двое. Остальные очень молодые. Один Савельев шестьдесят пятого года рождения, лейтенант-связист. Он служил в Германии только шесть месяцев, потом его перевели в Казахстан. Кстати, он там до сих пор и находится. Наверное, уже в их армии.

— Не подходит, — согласился Потапчук, — давай следующего.

— Другой капитан-переводчик. Но это не мужчина, а женщина, Савельева Лидия Марковна.

— Тоже не подходит, — не улыбнувшись, сказал Потапчук, — женщину можешь исключить. А кто остальные двое?

— По-моему, эти как раз то, что вам нужно. Поэтому я выписал более подробно, — радостно сказал Стымский. Ему было приятно, что сумел оказать такую услугу мужу тетки.

— Говори, я записываю, — не разделяя его радости, сухо произнес Потапчук.

— Олег Савельевич Савельев, полковник, в то время начальник штаба дивизии, сорока трех лет. И Петр Игоревич Савельев, подполковник. Он контрразведчик. Ему было сорок Два. Вот и все.

— Адреса обоих офицеров у тебя есть? — взволнованно спросил Потапчук, записывая данные.

— Точные адреса, возможно, и изменены, оба офицера уволились из армии после лета девяносто первого года. Полковник Олег Савельевич сейчас живет в Санкт-Петербурге, у нас есть его последний адрес и телефон.

— Давай, — попросил Потапчук, записывая все данные бывшего начальника штаба дивизии.

— А второй Савельев тоже уволился из армии и теперь живет в Новороссийске.

Но его телефона у нас нет. Только адрес.

Потапчук аккуратно записал адрес и этого офицера. Потом спросил:

— А почему они оба уволились из армии?

— Первый «по болезни». Я не сказал, что это была дивизия ВВС, а второго уволили из армии в связи с какими-то неприятностями. Так, во всяком случае, вытекает из его личного дела. Хотя в деле есть и его собственный рапорт об увольнении.

— Значит, оба живут сейчас в России?

— Этого я не знаю. Они же не докладывают нам, если меняют адреса. Но, по данным нашего компьютера, их последнее место жительства именно Санкт-Петербург и Новороссийск. Если они вам так нужны, вы можете сделать запрос в адресное бюро. Теперь у вас имеются их точные Данные. Имя, отчество, год рождения. А то я уже сомневаться начал, кого именно вы ищете? Может, вы, Виктор Николаевич, свое собственное детективное агентство открываете? Учитывая ваш прежний опыт.

— Какое еще агентство, — сказал на прощание Потапчук. — Ну, будь здоров, Леонид, спасибо тебе за все! Он положил трубку, взглянул на Дронго.

— Один из двоих приходится братом Савельеву, если действительно у того был двоюродный брат в Германии. Нам остается только узнать, как звали отца Игната Савельева и сравнить его отчество с отчеством родителей этих Савельевых, — предложил Дронго, — у кого оно совпадет, и есть тот, которого мы ищем.

Глава 17

Дункан Фрезер прилетел в Гамбург поздно вечером. Уже сидя в такси, отвозившем его в гостиницу, он с неудовольствием заметил, что начинается сильный дождь. «Придется идти на встречу с зонтом», — подумал он, с досадой глядя на усиливающийся ливень. В отеле он попросил выделить ему самый тихий номер. Испуганная девушка, выдававшая магнитную карточку, заменявшую ключи, заметила его недовольство и не стала говорить, что все номера в их отеле достаточно тихие.

Он взял карточку и прошел к лифту, кивнув на свой багаж, который должны были поднять в номер. Теперь следовало позвонить тому чертову немцу. Из-за него он перелетел Ла-Манш, который англичане до сих пор называли «Английским каналом». Подсев к телефону, он набрал номер. Часы показывали половину первого ночи, но он знал: человек, которому он сейчас звонил, дождется его при всех обстоятельствах.

— Добрый вечер, — сказал Фрезер по-английски.

Он плохо говорил по-немецки, этот язык не всегда удавался англичанам.

Правда, Дункана Фрезера извиняло и то обстоятельство, что, кроме родного английского, он знал еще французский, испанский и итальянский. И даже такой экзотический язык, как русский.