Всегда возвращаясь домой. Книга 1

Хлопаешь, хлопаешь крыльями ты,
с земли поднимая мирную стаю,
опасность заметив. О, чуткая!
Громом звучат твои мягкие крылья
в зарослях чапараля.

Но тайные знаки глазам чужим незаметны.

Они лишь для тонкого слуха
и острого зрения чуткого стража.
О, чудо пернатое в платье
землистого цвета!

Этот камень Из хейимас Змеевика в Телине; автор – Словоплет

Ушел он путь искать,
что к смерти не приводит.
Ушел он путь искать,
да и нашел его.
Каменистым тот путь оказался.
Пошел он по пути,
что к смерти не приводит.
Пошел он по нему,
да вдруг остановился.
И тут же превратился в камень.
Стоит он на пути,
что к смерти не приводит.
Стоит он недвижим,
он танцевать не может
и камешками плачет вместо слез.
Вот мимо люди Радуги прошли,
легко ступая, длинноногие такие,
они на танцы шли из Четырех Домов
в Дома Земные, в гости,
и подобрали слезы-камешки его.
Вот этот камешек – слеза его.
Мне подарили его те, кто умер
задолго до рожденья моего.
Мне на Горе был камень тот подарен.
Ах, этот камешек-слеза!

Четыре истории

Ненависть старух Рассказано Тёрн из Дома Высокое Крыльцо (Синшан)

Там, где сейчас в Синшане Дом Высокое Крыльцо, давным-давно был дом, который назывался Переживший Землетрясение. Он простоял там очень, очень долго, наверное, слишком долго. Каменные порожки, а кое-где и плитки пола стесались буквально до дыр. Двери висели вкривь и вкось. Доски подгнили и едва держались. В стенах гнездились мыши; под крышей, на чердаке – полно птичьих и осиных гнезд и толстый слой засохшего помета летучих мышей. Этот дом был так стар, что никто и не помнил, какая семья построила его. Никому не хотелось его ремонтировать и поддерживать в нем чистоту. Этот дом был похож на старую-престарую собаку, которой все на свете надоело, на которую всем наплевать, вот она и живет сама по себе, грязная и молчаливая, и только чешется, когда ее блохи особенно донимают. Жители Синшана в те времена, наверно, были чересчур беспечны, раз позволили тому дому превратиться в грязную развалюху; безусловно, куда лучше было бы просто повалить его, разобрать и использовать хорошие еще доски и камни для постройки нового дома. Но люди почему-то часто не делают того, что было бы лучше, или того, что просто хорошо. Жизнь течет, они остаются такими, какими были, и кто их изменит? Колесо все вращается и вращается… Трудно быть разумным во всем. И трудно вмешиваться в то, что делают твои соседи.

Итак, жили там две семьи: одна из Дома Красного Кирпича, а вторая из Дома Обсидиана. В каждом семействе была бабушка. И эти две старые женщины всю свою жизнь прожили рядом, ненавидя друг друга. Не уживались они – и все. Они даже не желали разговаривать друг с другом. Как все началось? Чего они хотели? Не знаю. И никто из тех, кто мне о них рассказывал, этого не знал. Ненависть ведь не имеет ни начала, ни конца, она как бы движется по кругу, и чем больше времени проходит, чем старше и упрямей человек, тем туже объятия его ненависти, и в итоге человек оказывается зажатым в ней, как палка в стиснутом кулаке. Вот так они и жили – старая женщина из Дома Красного Кирпича на втором этаже, а старая женщина из Дома Обсидиана на первом, над кладовыми; и обе друг друга ненавидели. Женщина со второго этажа обычно говорила своим домочадцам:

– Вы только понюхайте! Какая вонь ползет сюда снизу, когда она готовит! Скажите этой особе, чтоб перестала травить всех своими запахами!

И зять шел вниз и передавал ее слова старухе из Дома Обсидиана. Та ему ничего не отвечала, но говорила своему зятю:

– Что это за шум? Вроде бы собака где-то растявкалась? Или вода бежит в туалете? Что за неприятные звуки в этом доме! И что за люди там, наверху! Все ходят, топают, бормочут что-то, бормочут… Пойди скажи им, чтоб перестали так шуметь.