Всего лишь я

– Не вижу смысла писать лекцию, которую не собираюсь читать, – объясняю я, стараясь не смотреть на сидящего сбоку парня. Меня нервирует само его присутствие, хотя он не делает ничего плохого. Похоже, у маминых ежедневных предсказаний есть побочный эффект.

– Я не буду снова фотографировать тебе конспекты, – угрожает подруга. – Пиши давай.

– За что ты так со мной? – Страдальчески рухнув на парту, я закрываю лицо руками. – Не хочу здесь быть.

– Знаю, Эми, я тоже не в восторге. Как по мне, то лучше дважды подряд откатать произвольную программу, чем записывать под диктовку.

– Даже не напоминай. Лука настаивает на изменении финальной дорожки шагов. Я не выдержу, если он решит заняться этим на вечерней тренировке.

– Пиши конспект, чтобы попросить отсрочку, – предлагает она и, прикрыв рот ладонью, тихо хихикает.

– Это не поможет. Он еще строже Марины.

– Кто бы мог подумать. Он ведь такой душка на первый взгляд.

– Не называй нашего хореографа душкой, – шиплю я, надеясь, что ее никто не слышал. Еще не хватало, чтобы он об этом узнал.

– Думаешь, это правда, что он встречается с Ингой?

– Конечно нет. Это все нелепые сплетни.

– Уверена? – с сомнением в голосе переспрашивает она.

– На все сто процентов.

– Ну ладно.

Решив, что нет смысла начинать записывать лекцию, я достаю из сумки скетчбук, карандаш и черную ручку. Попробую на новом листе проработать отдельные детали будущего наряда.

– Снова ты за свое, – замечает Летта.

– Меня не отпускает одна идея. Хочу кое-что сделать к Гран-при.

– Заинтриговала.

– Я тебе потом расскажу, – обещаю я подруге, надеясь, что успею доделать эскиз платья черного лебедя, в образе которого мне предстоит выступать в этом сезоне.

– Чёрные лебеди, в озере нашем, вы красоты символ, счастья, покоя. И не всегда злой, кто чёрным окрашен, может и в светлой одежде быть злое. 1

Шокированная услышанным, я поворачиваюсь к сидящему рядом парню.

– Что это?

– Стихотворение, – невозмутимо отвечает он, даже не смотря на меня.

– Чье?

– Полагаю, поэта. Так ведь называют тех, кто пишет поэзию?

– Откуда ты знаешь про черного лебедя? – Меня охватывает паника. В голове сразу всплывает образ мамы с картами в руках.

– Перестань меня отвлекать, – говорит он, продолжая как ни в чем не бывало переписывать текст с экрана.

– Ты первый начал, так что не затыкай меня. – Видимо, окончательно спятив от паранойи, я закрываю его тетрадь. – Потом допишешь. А сейчас объясни мне, зачем процитировал это стихотворение?

– Вспомнилось что-то, – безэмоционально объясняет он, наконец-то повернувшись ко мне лицом.

У него смотрящие исподлобья темно-зеленые глаза, отрешенный вид которых заставляет меня вздрогнуть.

– И часто с тобой такое? – Уже с меньшим гонором, но продолжаю я напирать.

– Иногда случается. А что, какие-то проблемы?

Когда я уже собираюсь ответить, Летта берет меня за руку.

– Эми, посмотри вон туда, – говорит она и кивает на стену рядом с нами.

Разглядывая подобие доски почета, я замечаю десятки фотографий, среди которых есть и кадр моего последнего выступления на контрольных прокатах в образе черного лебедя.

– Я…

– Хочешь извиниться за нападки? – подсказывает незнакомец.

Чувствую себя настолько ненормальной, что перестаю понимать, что я делаю среди остальных людей.

– Мне лучше уйти, – шепотом говорю я подруге и, не обращая внимания на ее возражения, прибираю все вещи в сумку и встаю с места.

– Эмилия, что-то не так? – интересуется преподаватель.

– Да, мне нехорошо. Можно я пойду подышать?

– Ладно, кому-то пойти с тобой?

– Не надо, спасибо.

Ви порывается пойти со мной, но я останавливаю ее.

– Нам нужен этот конспект, помнишь?

– Эми, блин! – возмущается она.

– Увидимся на тренировке.

Быстро спустившись вниз, я захожу в гардеробную, чтобы забрать плащ. Не понимаю, что на меня нашло. И до чего же неловко перед тем парнем. Он, наверное, уже тысячу раз пожалел, что сел рядом со мной.

В надежде избавиться от неприятного ощущения в груди, похожего на разрастающееся черное пятно, я выхожу на улицу, где меня тут же встречает прохладный ветер.

– Эмилия.

Обернувшись, я вижу уже знакомую мрачную физиономию, зачем-то выбежавшую вслед за мной.

– Что?

– Это выпало из твоего альбома. – Он протягивает мне свернутый пополам листок с одним из моих эскизов. На среднем пальце его смуглой руки красуется квадратный перстень со странным символом.

– Спасибо… не знаю твоего имени.

– Тамаз.

– Красивое имя, – говорю я первое, что приходит на ум.

– У тебя тоже, – все с той же равнодушной интонацией отвечает он. – Не обязательно было уходить.

– Мне нехорошо, – повторяю я сказанное ранее.

– Из-за стихотворения? – предполагает Тамаз.

– Это было неожиданно и немного зловеще.

– Это очень проникновенное стихотворение.

– Не сомневаюсь. – Прибрав листок в сумку, я поджимаю обветренные губы, не зная, что еще тут можно добавить. Трудно представить более нелепое знакомство, чем это. – Ну, еще раз спасибо.

– Пожалуйста, Лебедь. – Быть может, это очередная фантазия, но его лицо и пронзительный взгляд после этих слов заметно смягчаются.

– Пока, Тамаз.