Всего лишь женщина

Как-то раз мы с Юсуповой, вечером накормив детей, проследив, чтобы они по очереди сходили в душ, и, наконец, уложив их спать, сели за пиво. Валя нам составляла компанию со своей водкой. Валя пила мало, но курила, как паровоз. В тот вечер мы засиделось дольше обычного. И разговор у нас ладился в тот вечер по-особенному, и сидели мы хорошо… Ближе к ночи у нас с Юсуповой пиво закончилось, и мы перешли на Валину водку. А водочки кот наплакал. Нам, конечно, показалось мало. Дети спят, десятый сон видят. И мы решили втроем сходить за водкой. А магазинов поблизости, которые работали бы в два часа ночи, не оказалось. Но мы не отчаивались, нам было весело, мы, почти полураздетые, пошли искать живительную сладость. Ночь была теплая, по-южному темная, хоть глаз выколи. Город, хоть он и обзывался городом, но освещался ночью только на центральной улице. А мы жили не в центре. И быстро оказались без кусочка цивилизации, в ночной, южной, кромешной темноте.

Зато, случайно подняв голову наверх, я вдруг обнаружила на небе яркую Большую медведицу. Я ее давно не видела. Повеяло детством, я вспомнила, как мне отец показывал звезды, рассказывал про них много интересного. Я немедленно поделилась с девочками детскими воспоминаниями. Юсупова при виде Большой медведицы прямо загорелась. Ей очень захотелось показать детям такое волшебное звездное небо. Она готова была бежать домой и будить Аленку, чтобы показать ей небесную красоту. Но мы с Валей ее отговорили, сказав, что на это есть еще ночи, и пошли дальше.

Водку мы купили, только дойдя до набережной. Пока мы возвращались домой, у всех пропало желание пить водку. Мы вернулись домой и молча легли спать. И уснули тотчас.

В последний день нашего отдыха, в день отъезда, дети дружно отказались идти на море. Все уже устали и получили вдосталь впечатлений.

А мы с Полиной решили воспользоваться этим моментом, посидеть у моря вдвоем, ни за кого не беспокоясь, попить пиво, покурить, не боясь, что дети увидят, поплавать… Но получилось так, что у нас не осталось украинских гривен, а российскими и долларами никто не брал. Обменные пункты поблизости открывались поздно, в одиннадцать. А мы вышли пораньше. Так что полной свободой не насладились, лишь искупались и полежали на утреннем солнышке. Позже обменяли деньги, купили пиво и сигарет, но время поджимало. Мы сидели на пляже, настроение было чемоданное, прощальное и от этого немного грустное.

– Мы облазили почти весь Крым, а на Генуэзскую башню так и не поднялись, – грустно вспомнила я. – Ну ладно, может, в следующий раз как-нибудь.

– Следующего раза не будет, – мрачно констатировала Юсупова.

Да, следующего раза не будет. И если даже появится у нас возможность подняться на Генуэзскую башню, то, конечно, не вместе. Се-ля-ви, такова жизнь.

Остальную часть дня мы готовили прощальный стол для хозяев. У нас с ними сложились прекрасные отношения. Хозяин иногда вечерами составлял нам компанию за столом, хотя жене его, видимо, это не нравилось. Она что-то ему говорила на чужом языке, и по интонации можно было понять, что она недовольна.

А он был мужчиной компанейским, общительным. Когда мы у него спросили, кто он по национальности, он очень оригинально ответил:

– Извините, не француз.

Пошутил, но в то же время, видимо, хотел подчеркнуть, что он не чужой. Потом он поведал нам историю своих предков армян, которые еще в прошлом столетии переселились в Крым. И вот они теперь крымчане в некотором поколении и считают Крым своей родиной. Но язык свой не забывают, хотя о национальной культуре говорить не приходится.

В тот последний день у наших хозяев поселилась своеобразная женщина средних лет. Сначала она к нам приставала с расспросами, чем мы занимаемся на кухне, почему свое драгоценное время тратим на стряпню, а не на море. Когда мы сказали, что уезжаем и нам больше на пляж не хочется, она удивилась. Ей, только что прибывшей, наше состояние было непонятно. Потом она, долго сидя на кухне-беседке, готовилась пойти на пляж, для чего тщательно наводила марафет. И макияж оказался далеко не дневной. Одновременно дама пила водку и рассказывала нам, как ее провожали друзья. Якобы они напоили ее перед отъездом и затолкнули в вагон. Всю дорогу она проспала и удивилась, когда ее по прибытии в Феодосию разбудили и сказали, что она уже в Крыму.

Пока дама красилась, пила водку и рассказывала про свою бурную жизнь, она дошла до той кондиции, что на пляж идти уже не стоило. Мы стали отговаривать ее от этой затеи, но она нас не послушалась. Объявила, что приехала на море и, в отличие от нас, Золушек, у плиты стоять не намерена, и неуверенным шагом, к тому же на высоких каблуках, ушла в сторону пляжа.