Всего один день. Лишь одна ночь

Над тем, что ему только что рассказала его лучшая подруга. Пожалуй, вся эта история слишком сумасшедшая, чтобы в нее можно было поверить, но именно так обычно и понимаешь – это правда.

– Жаль, что Шекспир умер, – говорит Ди. – От такой истории он бы точно не отказался.

– Знаю, – отвечает Эллисон.

Мама Ди ставит на стол чашку кофе. С кухни доносится потрясающий аромат жареного бекона.

– Наша девочка звонит? – спрашивает женщина.

Ди точно не знает, в какой именно момент Эллисон превратилась из «его» девочки в «их девочку», но он поворачивает ноутбук, так что его мать тоже может поздороваться с подругой.

– Привет, детка, – говорит она. – Как дела? Не хочешь немного вафель?

– Привет, миссис…

Предупреждающий взгляд Ди мгновенно преодолевает четыре тысячи миль по кабелю.

– То есть Сандра, – исправляется Эллисон. – Звучит аппетитно. Но как же есть по «Скайпу»?

– Думаю, когда-нибудь станет возможным и это, – отвечает женщина.

Ди прикрывает ноутбук:

– Мам, я не разговаривал с моей девочкой уже неделю. Поговоришь с ней, когда она приедет.

Ди возвращается к экрану.

– Мне все еще нужно встречать тебя в аэропорту, ты не передумала?

– Конечно, приезжай. По-моему, мама тоже собиралась заехать. Говорила, что ты мог бы вернуться с нами.

– Когда там твоя вечеринка, говоришь? – спрашивает Ди.

– По идее, я должна лететь домой завтра после обеда. На самом деле прямо сейчас, по идее, я в Хорватии, – пожимает плечами Эллисон.

– Как у тебя много всего «по идее», – говорит Ди.

– Знаю, – смеется Эллисон, – но понятия не имею, что делаю.

Может, она-то и не имеет понятия, но уж Ди точно знает, когда девушка влюблена. Она практически светится, и это даже без восхитительной огуречно-йогуртовой маски, которую он запланировал как часть спа-вечеринки по случаю ее возвращения. Он придумал еще кучу мероприятий, но вообще Ди просто хотелось бы сидеть рядом и болтать с Эллисон как можно дольше. Он скучает по ней. Раньше Ди не знал, что можно скучать так сильно, как он скучал по Эллисон этим летом, но, опять же, у него ведь никогда и не было такой подруги.

– Как будто ты когда-нибудь знала, что делаешь! Теперь тебе хоть не стыдно признаться в этом, – поддразнивает он ее.

– Ты меня так хорошо знаешь! – шутливо произносит Эллисон, прикасается к ноутбуку, и ее пальцы появляются на экране. Теперь Ди знает, что все это не шутки. Он кладет руку на экран своего компьютера. Этим жестом они как бы говорят друг другу: «Спасибо, что привел(а) меня сюда. Спасибо, что понимаешь меня».

– Я скучаю по тебе, – признается Эллисон.

Как раз то, что Ди так хотел услышать.

– Я тоже по тебе скучаю, малыш, – отвечает он.

За его спиной возникает мать, и она снова появляется на экране. Женщина посылает Эллисон воздушные поцелуи.

– Он правда скучает. Мой мальчик тоскует, – говорит Сандра.

– И я скучаю по нему, – умиляется Эллисон.

Сандра просовывает голову вперед, и ее лицо оказывается прямо перед камерой.

– Как моя карта, пригодилась?

Перед тем как Эллисон уехала, Сандра подарила ей карту Парижа. Сначала Ди это немного смутило, как и вечеринка по случаю отъезда Эллисон, которую его мать устроила почти насильно, хотя они с его подругой даже не были толком знакомы. «Как будто вечеринка не по случаю отъезда Эллисон, а под девизом «Ди-наконец-то-завел-подружку», – сказал он тогда. Его мать вопросительно вскинула брови и грозно произнесла: «А почему бы, собственно, не то и другое сразу?» (Аргументы Ди оказались неубедительными – вечеринка удалась на славу.)

– Мама, она не в Париже. Она в Амстер… – начал было Ди.

Но Эллисон обрывает его.

– Прекрасная карта, – говорит она. И рассказывает, как, глядя на схему города, решила проверить больницы, что привело ее к Рен, и к доктору Робине, и к дому на Блумстрат, а теперь – сюда.

– Видите, без вашей карты я бы никогда не дошла до цели.

Брудж устал как собака. Он большую часть ночи отмечал дебют Уиллема в роли Орландо. Проспав всего три часа, Брудж очнулся с ужасающим похмельем, вспомнив только, что они с Хенком обещали помочь с переездом Уиллу.

Друзья провели день, поднимая огромные коробки с вещами по неудобной лестнице. (Как назло, квартира Уилла находилась на верхнем этаже. Брудж посетовал – прямо-таки закон подлости. Пытаясь опровергнуть его заявление, Уилл убил минут пятнадцать.)

Теперь Брудж снова был дома. То есть не совсем дома. Вернее, не у себя дома. Эта квартира будет в его распоряжении еще пару недель, пока не придет время вернуться в Утрехт к Хенку. На спектакль Вилли сегодня вечером ему идти совсем не хочется, но он пойдет, потому что это Вилли. По крайней мере, у него осталась пара часов, чтобы выспаться. Все, что ему сейчас нужно, – снять пыльную, пропитанную по́том одежду и залезть под одеяло.

Открывая дверь, Брудж стаскивает с себя футболку.

И вскрикивает.

– О, черт, извините, – говорит он, надев ее обратно. – Не знал, что у Вилли гости.

У Бруджа легкое дежавю. Наткнуться на очередную подружку Вилли – раньше с ним такое случалось частенько. Но прекратилось это довольно давно. Очень давно.

– Прости, – произносит девушка. – Не знала, что кто-то должен прийти.