Всего один день. Лишь одна ночь

А я вообще совершенно не устала, так что выхожу на балкон и сижу, слушаю звуки, которые доносятся с идущей на убыль вечеринки при отеле. На горизонте намечается гроза. Я достаю телефон и впервые за эти месяцы открываю свой фотоальбом.

Его лицо так красиво, что у меня скручивает живот. Но он кажется нереальным, не настоящим знакомым. Потом я смотрю на себя – на фотографии – и ее тоже едва узнаю, и не только из-за прически, она вообще кажется другим человеком. Это не я. Это Лулу. И ее не стало так же, как и его.

Чистый лист. Так сказал певец. Может, мое желание и не исполнится, но перевернуть страницу и начать с чистого листа я могу.

Я целую минуту разрешаю себе смотреть на снимок Уиллема и Лулу в Париже.

– С Новым годом, – говорю им я. И стираю.

Девятнадцать

Январь

Колледж

Пока я отдыхала в Мексике, Бостон на полметра засыпало снегом, и все время стоит мороз, так что, когда я возвращаюсь на кампус, там как в серой гнетущей тундре. Я приезжаю за несколько дней до начала занятий под предлогом, что намерена готовиться к новому семестру, но на самом деле мне просто невыносимо было сидеть дома под пристальным взглядом своего надзирателя. Я и в Канкуне-то замучилась, а дома, где я осталась даже без Мелани – она отправилась в Нью-Йорк на следующий же день после нашего возвращения, хотя мы так и не наладили отношения, которые в последнее время шли как-то странно, – стало совсем ужасно.

Великолепная Тройка тоже возвращается, они провели каникулы насыщенно, у них появились понятные только им шутки. Они отмечали Новый год вместе в домике Кендры в Вирджиния-Бич, купались там в снегу и теперь заказывают себе майки с белыми медведями. Со мной они довольно приветливы, расспрашивают о поездке, но в этой атмосфере дружелюбия мне трудно даже дышать, так что я напяливаю на себя несколько свитеров и куртку и плетусь в книжный за новой рабочей тетрадью по китайскому.

В отделе иностранной литературы у меня звонит мобильник. Можно даже не смотреть, кто это. С тех пор, как я уехала, она звонит по два раза в день.

– Привет, мам.

– Эллисон Хили, – голос в трубке пронзительный и жизнерадостный, совсем не как у нее.

– Да, это Эллисон.

– Здравствуй, Эллисон. Это Гретхен Прайс из студенческого центра.

Я молчу, мне становится дурно, я едва дышу.

– Да?

– Хотела поинтересоваться, не зайдешь ли ты поздороваться.

Меня может в любую минуту вырвать на стопку «Buongiorno Italiano»[33].

– Вам мама звонила?

– Мама? Нет, – я слышу какой-то грохот. – Черт. Погоди, – раздается еще какой-то шум, потом она возвращается. – Слушай, извини, что я так срочно, но сейчас у меня, похоже, такой модус операнди. Я бы хотела, чтобы ты зашла до начала семестра.

– Гм, он же начинается послезавтра.

– Да. Сегодня сможешь?

Меня выпрут. В первом же семестре я облажалась. И они знают, что я не Счастливая Студентка. В их каталогах мне не место. Как и вообще здесь.

– У меня какие-то проблемы?

Она снова звонко смеется.

– Со мной – нет. Может, все же подойдешь к… погоди… – она снова шелестит бумагами. – Например, в четыре?

– Моя мама точно не звонила?

– Да, Эллисон, совершенно точно. Так в четыре?

– А по какому вопросу?

– Да просто познакомиться. До встречи в четыре.

Кабинет Гретхен Прайс находится в углу административного здания, поросшего плющом, где снует довольно много народу. Он забит стопками книг, всюду разбросаны журналы и бумаги – на круглом столе, на стоящих у окна креслах, на маленьком диванчике, на рабочем столе, который завален и другим барахлом.

Когда секретарь впускает меня в кабинет, она разговаривает по телефону, так что я просто остаюсь стоять в дверях. Она жестом приглашает меня войти.

– Ты, должно быть, Эллисон. Освободи какое-нибудь кресло и садись. Я через секунду.

Я убираю с кресла «Тряпичную Энни» с отрезанной косичкой и стопку папок. На некоторых из них наклеены бумажки: «Да», «Нет», «Может быть». Из одной вылетает листок, и я вижу, что это распечатанное заявление на вступление, я подавала в том году такое же. Я засовываю его обратно и перекладываю папку на соседнее кресло.

Гретхен вешает трубку.

– Ну, Эллисон, как у тебя дела?

– Хорошо, – я смотрю на все эти груды заявлений, так много желающих получить то же место, что и у меня. – Даже отлично.

– Правда? – Она берет папку, и у меня возникает четкое ощущение, что мне крышка.

– Ага, – отвечаю я как можно бодрее.

– Видишь ли, я посмотрела на твои оценки в первом семестре.

У меня слезы к глазам подступают. Заманила меня сюда обманом! Сказала, что проблем нет и просто познакомиться. К тому же я ничего не провалила. У меня просто тройки!

Увидев шок на моем лице, Гретхен взмахивает руками, показывая, что мне надо успокоиться.

– Эллисон, расслабься, – мягко говорит она. – Я не буду тебя отчитывать. Просто хочу узнать, может, тебе помощь нужна. Если да, я помогу.

– Это же первый семестр. Я еще не приспособилась, – я так часто прибегаю к этому оправданию, что почти уже сама в него поверила.

Она откидывается на спинку кресла.