Всего один год (или: "Президент") (СИ)

– Сейчас ты чувствуешь всё то, что чувствуют все живые существа, живущие на твоей планете. Одновременно. Только…- он помолчал, будто давая мне возможность приготовиться к тому, что он скажет,- в сотни тысяч раз слабее.- Я обомлел.- Если ты хочешь творить… Если ты действительно хочешь творить… создавая миры… Ты должен быть способен ощутить это всё – целиком и полностью. Без каких-либо ослаблений. Ты должен быть готов получить и исполнить как любую из этих ролей – так и все их сразу. Ты… понимаешь меня?- Я кивнул.- Попробуем?- Я кивнул ещё – я не мог отказать ему, что бы он ни предложил: я был, казалось, всецело в его власти и – почему-то – безгранично доверял ему, не опасаясь, что он, в результате злого умысла или ошибки, сможет причинить мне вред. И он начал… Я стал чувствовать всё это сильнее… сильнее… ещё сильнее… или, правильнее, наверное, будет сказать – острее… ощущения менялись так, как меняется изображение, когда у него растут яркость и контрастность одновременно… Скоро я уже не существовал: боль парализовала меня. Боль, ужас, отчаяние всех живых существ моей планеты, всё ещё ослабленные во много раз, готовы были разорвать, растащить меня на кусочки, разложить на атомы и разметать по вселенной… А радость… Любовь, счастье и радость… были, наверное, той силой, которая мне позволила выжить. Но… они были на порядок слабее, Анри. И, помнится, я поразился тогда: так сколько же зла мы, люди, совершаем в своей жизни? Сколько подлости допускаем и сколько боли причиняем друг другу? Старик, казалось это всё понимал… Лучше меня…

Вдруг боль стала утихать, уступая место не блаженству – а какой-то абсолютной опустошённости. Наконец она утихла настолько, что я смог услышать слова старика:

– К сожалению, больше тебе нельзя.- Как-то обречённо произнёс он.- А жаль.

– Почему?- казалось, одними губами спросил я.

– Ты не сумел подняться до ослабления в десять тысяч раз. Это не так уж плохо для простого смертного – но этого совершенно недостаточно для творца. Ты сумел услышать боль твоей земли – значит, ты можешь стать творцом. И я пришёл, чтобы помочь тебе в этом. Но я пришёл слишком рано: ты ещё не в состоянии вынести эту боль. А пока ты не готов принять на себя _всю боль земли, не готов вынести её – тебе ещё рано думать об этом… Ибо как можно творить, не будучи способным принять на себя всю боль вселенной? Я приду позже. Когда-нибудь.

– Когда?

– Когда придёт время. Твоё время.- ответил старик и исчез. то есть – пропало ощущение того, что он рядом. А я проснулся в холодном поту на скомканных простынях и обнаружил, что поранил ногтями ладони. Ты… когда-нибудь видел подобное, Анри? Посмотри на мои руки… они до сих пор хранят на себе следы… той ночи…

* * *

Мы сидели потупившись и молчали. Наконец Абар, подняв голову, спросил:

– Ну, как?- Я мог лишь, вздохнув, развести руками в ответ.

– Чтобы иметь право творить, нужно пройти много испытаний, Анри. Очень много… Одно из самых сложных – испытание властью. Нельзя сказать, что его выдерживают единицы – ибо правильнее будет сказать, что его не выдерживает почти никто, Анри… Власть – страшная штука… Это – едва ли не самое сложное испытание… Обычно оказывающееся не по силам… Знаешь Таура?- Я кивнул – это был Главный Маршал Ункарских Войск…

– Сейчас уже очевидно, что ему просто нельзя давать столько власти, Анри. Категорически нельзя…

– Почему?

– Он не любит людей.

– То есть?- Я даже головой встряхнул от неожиданности.