Всего один год

…Дальнейшее потепление произвело эффект разорвавшейся бомбы: форма одежды студентов очень быстро упростилась, сократившись до ставшей привычной им за зиму "данной Богом". Кроме того – видимо, столь большое пространство создавало куда больше возможностей для уединения, и… "процесс пошёл". Реакция не заставила себя долго ждать: вскоре у Саиры появился "разгневанный" – хотя, как она утверждала, "больше просто искусственно накачивающий себя" блюститель порядка, сопровождаемый возмущённым исторгателем "гласа общественности" в лице толстушки – "блюстителя нравственности", которая, как она утверждала, "не намерена переносить такие надругательства над её совестью", как "сношения в публичном месте". Происходило это выяснение отношений возле разобранной в майскую теплынь полупроржавевшей основы стеклянной стены зимнего сада. Послушать возмущённые вопли толстушки собрались все, чьих ушей они достигли. Подавляющее большинство собравшихся были студенты и студентки – большей частью, естественно, совершенно без одежды; на некоторых – то ли в виде исключения, то ли ради кокетства – были кепи, пояса, шейные или головные платки. Только у одной девушки я заметил платок, повязанный вокруг бёдер. Молодость, молодость… Как чисто и трогательно это всё выглядит, пока не опошляется цинизмом, бесцеремонностью и хамством "взрослых" – прожжёных "всеведущих" циников, лицемеров и эгоистов… Признаться, в тот миг я пожалел о многих эпизодах своей прошлой "сексуальной биографии" – уж больно непосредственно и мило выглядели многие из собравшихся здесь "нимф леса" и – казалось, оберегавших их – парней. Приятно было видеть столь милую сердцу компанию и, в то же время, почти больно было осознавать, что ты в ней – чужой: студенты – и студентки – были очень переборчивы в выборе друзей и держались обособленно как от меня, так и от персонала, и от "правительственных льготников", как они про себя именовали приглашённых Абаром посетителей. Словом – у них была "своя шайка", у остальных -… Остальные, скажем так, имели полное право образовывать свои.

Тем не менее – нельзя сказать, что были они чересчур наивны: сейчас, например, быстро, буквально на ходу, оценивая ситуацию, девушки незаметно группировались вокруг блюстителя порядка – при этом иные, подходя, даже умудрялись, едва ли не обняв его сзади, шёпотом поинтересоваться "на ушко": "А что здесь случилось?"; парни же, как сговорившись, полунасмешливо исподлобья переглядываясь, почти окружили толстушку. При этом те, кто подходил "сверху" – по метровому противооползневому каменному брустверу, ограничивающему территорию зимнего сада от парка и ещё вчера увенчанному уходящими вверх стеклянными стенами, совсем не спешили спрыгивать вниз, оставляя своё достоинство как раз на уровне глаз "блюстительницы". Толстушка, оказавшись в таком окружении, глаз не могла оторвать от явно не виданного ею в таком количестве мужского естества, которое, казалось, окружая её, всё прибывает и прибывает… К тому же – в таком возрасте естество-то практически не бывает абсолютно безвольным, пребывая большей частью в этаком полунабрякшем состоянии…

Словом, краснея и бледнея, пришельцы долго пытались втолковать недоумевающей Саире, с чем же они всё-таки пришли. Окружающее им довольно сильно мешало – не только сосредоточиться, но и, оторвав от происходящего взгляд, хотя бы смотреть на собеседника. Признаться, сколько-нибудь… ну, хотя бы приблизительно понятно для слушателей… им изложить суть своих претензий так и не удалось. Понимая это, студенты переглядывались, торжествуя и насмешничая в душе. Молодость, молодость…

Так толком и не сумев ничего связно произнести, посетители – донельзя, видимо, взвинченные этим – ушли, торжественно пообещав "навести в этом борделе порядок". При этом, уходя по длинной аллее, они ещё не раз оглядывались – то бросить злобный взгляд, то погрозить кулаком.

– Насмотреться не могут…- Сочувственно вздохнул один из парней. Саира понимающе улыбнулась.

– Так сняли б штаны да улеглись тут загорать – через день-другой бы и успокоились…- Насмешливо бросил, уходя, другой.

– Так что там случилось?- Оглядывая оставшихся ребят, поинтересовалась Саира.- Не нравятся мне что-то такие визиты…- Недовольно вздохнула она.

– Там Юку с Ивилом застукала эта толстушка.- Взглянув исподлобья, будто бы не зная, "выдавать" ему друзей или не "выдавать", ответил маленький, совсем коричневый от загара паренёк.

– То есть?

– Ну, Юка уже давно страдала по Ивилу…- Уклончиво ответил тот.

– А Ивил?- Улыбка Саиры, вызванная догадкой о сути произошедшего в парке, приободрила паренька, и он, несмело разулыбавшись, ответил:

– А Ивил всё ждал, пока она как-то покажет, что его общество ей приятно…

– Ну, и?- Взгляд Саиры стал уже добродушно-насмешливым.

– Ну, и… тянулось у них это уже с год, наверное… Оба страдают, но один не может решиться показать своё отношение к другому, а другой – не смеет подойти. Чтоб не обидеть, что ли… Словом – жизнь, как жизнь.- Ухмыльнулся рассказчик.

– А сегодня-то что случилось?- Настаивала Саира.