Всего одна ночь...

Он выглядел так, будто я его ударила. Хорошо. Я чувствовала, как закипает моя кровь и кружится голова. Мне нужно было раскрыть все секреты. Я нуждалась в этом, чтобы не страдать от них в одиночку. Поэтому я посмотрел на Федора и сказал тихо, жестоко:

- Раз уж ты не торопишься сейчас завязывать свой брак, позволь мне дать тебе пару советов, будущий свояк, - сказала я и шагнула вперед, чувствуя, как во мне закипает гнев. - Во-первых, ты больше не можешь диктовать мне, как жить. Прекрати говорить каждому парню, который может или будет пересекать мой путь о том, насколько я плохой человек. Это не твое дело, с кем я встречаюсь и сплю, так что держись от этого подальше, или я позабочусь о том, чтобы ты никогда больше ничего не говорил в своей печальной маленькой жизни, иначе я выдерну твой длинный, поганый язык.

Федор попытался оставаться суровым, но я видела, как мой низкий голос с треском врезался в его слух, когда его глаз немного дернулся.

- И еще - я повернулась к Эмме, мило улыбаясь. - Я думаю, тебе пора рассказать Федору о своей предыдущей работе. Как ты считаешь? А что, если Федор узнает, что ты продаешь свое тело за деньги?

Эмма тут же побледнела, а глаза Федора расширились и резко повернулись к ней.

- О чем это она?- спросил он с животным рычанием. Боже, как же легко было играть с ними, как же легко, было ими манипулировать. Может быть, это было из-за их работы в мире гламура. Может быть, все дело в простоте их ума. Как бы то ни было, я наслаждалась легкостью всего этого.

Со слезами на глазах Эмма выбежала из палаты. Федор, все еще пребывая в шоке, последовал за ней. Двое готовы, еще двое впереди.

Я бросила один уничтожающий взгляд на Анну и Сергея, и они оба сразу же пробормотали что-то о магазине и оставили меня наедине с Дмитрием.

Вот тогда-то и наступила самая трудная часть.

Глядя на Диму, я вспомнила все, что было между нами. Все, что он сделал для меня. Как он заставил меня открыться ему. Как он заставил меня согласиться выйти за него замуж. И когда я посмотрела в его печальные, серые как ртуть глаза, я снова попыталась почувствовать что-то из того, что чувствовала раньше, немного заботы и предвкушения, которые я всегда чувствовала с ним, но вместо этого я снова почувствовала онемение.

И я поняла, что удар, который я получила от него, был сильнее, чем я думала. Ложь была такой отвратительной вещью. Она также сформировала меня такой, какой я была. Любой, кто лгал, был мертв для меня, и это включало даже самое лучшее, что я когда-либо имела в своей жизни.

- Я расстаюсь с тобой, - сказала я ему своим ровным голосом. Он не выглядел удивленным. - Я хочу, чтобы тебе стало лучше, и мне грустно, что тебе придется пройти через это, но я больше не могу тебя поддерживать. Только не после этого.

Он сжал челюсти, глядя мне прямо в глаза, и коротко кивнул.

- Я так и думал, что ты здесь именно для этого.

- Хорошо, - сказала я, чувствуя облегчение, нахлынувшее на меня так внезапно, что я чуть не упала на пол. - Я рада, что мы это выясняли.

- Но я также хочу, чтобы ты осталась, - слабо улыбнулся он. - Это уже мой собственный психоз. Я не люблю тебя, но все же хочу, чтобы ты была здесь, рядом с моей кроватью, чтобы я не умер в одиночестве.

- Ты больше эгоист, чем самоотверженный, - сказала я ему. - Ты можешь использовать свой эгоизм, чтобы помогать людям, но в конечном итоге ты помогаешь только себе.

Он грустно улыбнулся.

- Никогда не ошибайся, Настя. Я показал тебе настоящего себя с самого первого дня. Я действительно лгал тебе, и я знаю, что это безвозвратно ранило тебя до такой степени, что ты едва можешь быть со мной в одной комнате, но я никогда не лгал о том, кем я был. Вот кто я такой, Настя. Прими это или оставь.

- Я ухожу, - сказала я ему, решив, что его честность теперь требует этого и от меня. - Я никогда не смогу влюбиться в того, кто напоминает мне о моей семье.

Он крепко зажмурился и выругался. Это было самое подходящее время, чтобы уйти. Поэтому я ушла, не сказав больше ничего, потому что мне больше нечего было сказать.

Мне вообще не следовало появляться в этом гламурном мире. И я никогда не сделаю этого снова.

Глава 36

Когда я играла на пианино, последний раз более страстно, чем обычно, появился Андрей со своим саксофоном. Когда он начал расстегивать молнию на футляре, я перестала играть и повернулась к нему. Он с любопытством посмотрел на меня и осторожно положил саксофон на землю.

- Как поживает твоя приемная семья?

Он пожал плечами.

- Они решили, что я слишком много зарабатываю, и отправили меня обратно в приют. Через месяц, мне должны найти новых приемных родителей.

Кивнув, я встала и подошла к нему поближе. Он был примерно моего роста и выглядел уже как молодой человек. Красивый и такой... гораздо более нежный, чем он думал.

- А что ты скажешь, если я тебя усыновлю?

Он замер, широко раскрыв глаза.

- Ты это серьезно?