Всего одна смерть, чтобы обрести счастье. Книга третья.

— Ты вновь хочешь меня, не так ли? Не наигралась? Что же, я дам то, чего ты от меня всегда хотела. Но после я не желаю тебя видеть. Ты оставишь меня???

Я поняла, что нужно все это закончить, что я слышу уже слишком личное, что после того, что может произойти‚ возможно, я уже никогда не стану прежней, и Кирт тоже.

Я понимала, что нужно закончить, но сказала другое:

— Я согласна оставить тебя. Я больше никогда не появлюсь в твоей жизни. Клянусь.

То, что происходило в следующий час, я отчаянно изгоняла из своих воспоминаний. Я не желала думать об этом и все равно, словно нарочно, память подкидывала самые отвратительные образы под аккомпанемент моих всхлипов и рычащего голоса полукровки: «Вот так. Ты же любишь пожестче, не так ли, моя госпожа? Получай. Ты же всегда хотела, чтобы тебя трахнули. Так же, как тебя трахали твои мужья. Получай!»

Он не делал больно. Он не принуждал. Он не издевался. Но впервые в своей жизни я поняла, что означает изнасилование. Я чувствовала себя именно так. Мной бездушно воспользовались, вкладывая всю ту ненависть, что копилась в душе полукровки многие годы. Всю ту боль, отчаяние и унижение. Кирт не опустился до рукоприкладства, хотя имел полное право. Но сейчас мне казалось, что лучше бы он меня ударил, чем так...

Когда он кончил, я больше не могла сдержаться, хотя терпела столько, сколько могла, стискивая зубы, воя в подушку и сдерживая тошноту. Я держалась. Я вытерпела все, что он приготовил для той, кого так ненавидел. Я стерпела ту месть, что заслужила графиня. Я смогла. А после, наконец, произнесла заветное слово, заставив полукровку, как подкошенного, упасть на постель, отправляя того в здоровый сон. По словам Криса, когда Кирт проснется, он будет считать, что все происходило во сне.

Я шмыгала носом, рыдала и содрогалась от омерзения, растирая лицо до покраснения кожи. Я стала понимать, что все мои усилия напрасны. После скинула таз с водой, который с грохотом прокатился по каменному полу, разливая мыльную воду. Я плюнула в свое отражение и без сил опустилась на холодный пол, без одежды, спрятав лицо в коленях, тихонько подвывая.

— Иза! Иза, отзовись! — требовал Эльтар. — Иза, я сейчас войду! — предупредил он. А мне было уже все равно. Мне не хотелось ничего и никого. Просто поспать и пожалеть себя.

Дойти до истерики мне не давала мысль, что я поступила правильно. И будь у меня возможность все вернуть, я бы поступила точно так же. Кирту нужно было распрощаться с Салтычихой. Это было необходимо. Меня грело сознание, что я помогла любимому. Так, как могла, но помогла.

Неожиданно стуки в дверь прекратились, как и звук голосов, доносившийся из комнаты. А после я услышала знакомый голос:

— Почему тебе так нравится страдать?

— Что? — растерялась я, нехотя поднимая зареванное лицо на недовольного бога.

Эрис сидел на бортике ванны и недовольно взирал на меня. Зрелище, надо полагать, его не радовало, судя по брезгливому выражению лица. Потому даже не подумала прикрываться. Плевать. Не нравится — пусть не смотрит. Я вообще его не звала. — Зачем ты здесь? — икнув из-за рыданий, спросила я тихо.

— Да вот решил на ужин заскочить и попал на такое забавное зрелище, — с издевкой отозвался он, окидывая меня неприязненным взглядом. После потянулся и кинул в меня простыней. — Прикройся. На тебя жалко смотреть.

— Ну так отвернись, — огрызнулась я, но накинула на себя ткань, чувствуя, как на каменном полу уже становится довольно неприятно. Но вставать было банально лень.

— Зачем ты это сделала? — Он неожиданно наклонился вперед и сложил руки на груди. Полагаю, чтобы случайно не коснуться меня.

— Сделала что? — прикинулась я дурочкой, мысленно надеясь, что ему просто надоест мое общество и Хаос свалит мучать кого-нибудь другого.

— И не надейся, — фыркнул он. — Я не уйду, пока не получу ответов.

— Слушай, какая тебе разница? — скривилась я. — Поужинал за мой счет? Будь добр: свали! У меня больше нет эмоций для тебя.

— Ошибаешься, душа моя. От тех эмоций, что я от тебя получил, меня изжога

мучает. Я хочу компенсацию.

— Сочувствую, — отмахнулась я от него. — Боюсь, на сегодня лимит исчерпан.

— И сам вижу. — Эрис вновь недовольно осмотрел меня разными глазами: — Так и быть, побуду сегодня жилеткой, в которую можно поплакаться. Слушаю. На кой черт ты себя мучила? Неужели так трудно побыть хоть немного счастливой? — возмутился он.

— Тебе не все ли равно? Мне казалось, тебя любые эмоции питают.

— Я тоже так думал, — вдруг скривился бог. А после быстро добавил: — Но я хочу услышать ответ. Зачем ты это сделала?

Понимая, что приставучий божок не отстанет, пока не получит ответ, я произнесла:

— Потому что люблю его.

— Чего? — Эрис, кажется, действительно растерялся и посмотрел на меня так же, как я смотрела на своих учителей по физике и математике в старших классах. Я уже говорила, что я безнадежный гуманитарий? — Причем тут любовь?