Всей мощью огня

Скорость вражеских танков резко снизили противотанковые поля перед отсечной позицией. Этим воспользовались наши артиллеристы. Завязался смертельный поединок. Командиры батарей коммунисты старший лейтенант Муратов и капитан Максимов точно по единой команде открыли беглый огонь. И в одно мгновение перед батареями 2-го и противотанкового дивизионов задымились и загорелись стальные чудовища. Черный дым, смешанный с пылью, клубясь, поднимался высоко к солнцу от каждой подбитой машины. Более двух десятков таких дымных столбов стояло над полем уже в первые минуты поединка. Наибольшее количество подбитых танков насчитывалось перед орудиями сержантов Думчева, Луцевича и Тогузова.

Уже поздно ночью в землянку, где размещался штаб, пошатываясь от усталости, вошел старший врач полка гвардии капитан медицинской службы Юрий Аркадьевич Боярский. Вошел и тяжело опустился на табурет, стоявший неподалеку от входа.

— Можно, я посижу немного? — каким-то виноватым голосом спросил он. — Ей-богу, в глазах темно. Можно сказать, почти двое суток уже на ногах.

Мы все не отдыхали примерно столько же времени, но никто ничего не сказал нашему доктору. Все мы относились к нему с большим уважением. Конечно же, каждому тяжело в бою, но Юрию Аркадьевичу никто из нас не завидовал. Все время он находился в гуще человеческих страданий, всегда от него требовалось огромное напряжение сил. И раздумывать особенно некогда, и ошибаться нельзя. Как и саперу. Разница заключается лишь в одном: сапер расплачивается за допущенную ошибку собственной жизнью, а врач зачастую жизнью других людей. Эту фразу мы нередко слышали от Юрия Аркадьевича. И она, мы знали это прекрасно, определяла его отношение к делу, к своей работе, к самой профессии и назначению врача.

На командном пункте чуть ли не непрерывно звонили телефоны. Радисты, разместившиеся неподалеку, то и дело входили и выходили с радиограммами. Гулко стучала о косяк плохо подогнанная дверь. Но доктор наш, как видно, настолько устал, что, прислонившись спиной к стене, дремал. Однако буквально через три-четыре минуты он вздрогнул и открыл глаза:

— Пойду, нельзя расслабляться. Если по-настоящему засну, то до утра никакие силы меня не поднимут.

— Как там у тебя, Юрий Аркадьевич? Все в порядке? Помощь никакая не нужна? — спросил я его, когда он уже открывал дверь.

— Нужна-то нужна, да только, боюсь, от вас тут проку мало будет. Не хотят раненые в тыл отправляться, бунтуют. Чуть ли не каждого уговаривать, убеждать приходится. Ладно, пошел я, Георгий Никитович…

Прилечь и в эту вторую ночь так и не удалось. Все понимали, что наутро снова начнется бой. А это означало, что уже сейчас надо обобщить донесения, поступающие из дивизионов, подготовить сводный доклад в штаб артиллерии дивизии о потерях, наличии боеприпасов, горючего, уточнить обстановку в стрелковых подразделениях, пополнить боекомплект, вывезти раненых, прикинуть, как могут развиваться события завтра.

Уже на рассвете позвонил гвардии полковник Баксов:

— Разведчики сообщают, Ковтунов, что нынче танков против нас может еще больше быть. Так что пусть люди готовятся. И такую задачу перед ними ставь: всей мощью огня выбивать танки, как можно больше танков. Ты, кстати, знаешь, что против тебя вчера «тигры» и «Фердинанды» действовали? Знаешь? Ну, и каково впечатление?

У меня перед глазами тут же встали бронированные чудовища, мчавшиеся накануне прямо на нас. Не знаю почему, но многие машины были окрашены желтой, под цвет пустыни, краской. Либо из Африки были переброшены эти дивизии, либо предназначались для отправки туда, но факт оставался фактом. На лобовой броне у некоторых танков были намалеваны головы тигров с оскаленной пастью.

— Поначалу вроде бы страшновато было, — признался я. — Но потом убедились, что и они горят.

— Вот-вот, это и надо внушить людям. Не так страшен черт, как его малюют. Значит, еще раз повторяю: выбивать как можно больше танков. Понял, Ковтунов? Думаю, что скоро будет немного легче…

Не знаю точно, что подразумевал Алексей Иванович под этим «скоро», но только второй день боев на огненной дуге был для нас, пожалуй, еще трудней первого.

Едва рассвело, ударила гитлеровская артиллерия. И вновь по полям смерчем понеслись вражеские танки. Действовали они группами по 5–20 боевых машин — нащупывали слабые места в обороне. Следом за ними — бронетранспортеры с пехотой. Как и накануне, на их пути встала стена разрывов. Врагу не удалось преодолеть ее.

Однако в 11 часов 30 минут после полуторачасовой артиллерийской подготовки и массированных ударов авиации на сравнительно узком участке фронта в районе Черкасское наше соединение было атаковано частями моторизованной дивизии «Великая Германия». Из дыма и пыли выскакивали все новые и новые бронированные машины, изрыгавшие огонь. Все ближе и ближе подходили они…