Всей нечисти Нечисть...

-- Я чай не пил вчера, прятал консервы и хлеб, -- Валимир с надеждой посмотрел на дерево. -- Параноик, говоришь... Параноик... Параноик, это когда один видит и слышит то, что не видят и не слышат другие. А как же экстрасенсы, пророки, медиумы? Их параноиками не считают, а знаешь почему?

-- Почему?

-- Потому что они видят и слышат не во вред, а если во вред -- сразу или шизофрения, или паранойя! Первые объясняют явление, вторые живут с ним. А знамение -- тоже бред? Если бы чудо на глазах произошло, поверишь? Например, если по слову моему загорится вот это дерево и погаснет, и не сгорит, поверишь?

Виткас отошел от него, но кивнул.

-- Поклянись! -- потребовал Валимир.

-- Клянусь, -- вяло пообещал Виткас.

-- Дерево, пожалуйста, не подведи меня! -- попросил Валимир, встав у дерева. -- Дерево, ну что тебе стоит... -- Валимир возмутился. -- Ты же умеешь!

С минуту он ждал, но дерево гореть не желало. Виткас покрутил пальцем у виска и направился к ручью.

-- Господи! Дьявол, что мне сделать-то, чтобы убогому человеку помочь?! -- взмолился Валимир, воздев руки к небу, грохнувшись перед деревом на колени. Другим Богам не имело смысла молится, он уже не сомневался, что дерево посадили те трое. -- Не по моему слову, по твоему! Не лишай меня надежды спастись! -- вскрикнул он в отчаянии.

И вдруг дерево загорелось. Валимир вскрикнул радостно. Виткас обернулся. Минут пять пламя полыхало на глазах изумленных свидетелей. И потухло, не обгорев ни одним листком. Валимир обрадовался.

-- Видел?! Видел?! -- возбужденный, он бросился к Виткасу, схватив его за руку и подтащив к дереву.

-- Это что, фокус? -- Виткас оттолкнул его, замерев перед деревом с потрясенным видом. -- Как ты это сделал?

-- А брат твой -- тоже фокус? Вампиры и оборотни -- это люди, но другие... Поверь, они нас людьми не считают... Черт, -- выругался он, заметив, что Виткас его не понимает. -- Мы себя людьми считаем, вампиры себя людьми считают, и эти... оборотни тоже себя считают людьми -- но у людей отметины нет. Если человек улыбается, то улыбается, а вторые и третьи улыбаются, а мысли -- как дерьмом тебя сделать. На них смотришь -- одно, под маской другое... Мы для них не люди. И для них это так же естественно, как опорожниться... Блин... -- сплюнул Валимир. -- Ну представь, воина была. Концлагерь. Мимо человека тысячи людей в день проходят в печь, а он вечером идет в гости, смеется, вино пьет, или хлеб с молоком покупает, читает газету, а как речь заходит о тех, кто в печи сгорел, морщится и говорит: "это не люди!" Или вот еще пример: помещик в усадьба. Ждет другого помещика, накрывают столы, и вдруг одна из крепостных, поскользнувшись на свежевымытом полу, роняет поднос. И помещик приказывает тащить ее на двор и пороть плетьми... Служанка для помещика не человек.

-- Ну так... это всегда было! -- пожал плечами Виткас. Но теперь он смотрел на Валимира внимательно.

-- Вот именно, они всегда рядом. И всегда выше. Та же служанка или тот, которого сжигают в печи, разве смогли бы точно так же поступить, как поступают с ними? Нет, не смогли бы. Но смогли бы, если бы тот и другой вдруг стали как оборотень или вампир. Точно так же, в одночасье, как те, что стоят над ними. Человек не жестокий, и не все, наверное, которые над человеком, вампиры. Но ему не дадут подняться. Человек смотрит вокруг и думает, как поднять не столько себя, сколько людей, а вампир как ему подняться, чтобы люди никогда не достали. Я сейчас думаю, как мне себя спасти, тебя, людей -- а вампиры и оборотни, на сколько им нас хватит... Короче, мы сейчас не люди, мы пища. Мы в большой опасности -- пора делать ноги! Вот, смотри, -- Виткас вытащил из кармана запечатанную в непрозрачный полиэтилен пачку, которую прихватил в палатке полевой кухни.

-- Что это? -- удивился Виткас., разглядывая пачку, на которой была нарисована грустная свинья.

-- А ты как думаешь? -- усмехнулся Валимир, вскрывая пачку ножом и высыпая на руку буроватый порошок. -- Кровь. Они его разводят и пьют. -- Вот смотри! -- он подошел к ручью и высыпал порошок в воду.

Ручей сразу же окрасился в цвет крови. Виткас подошел ближе, побледнел, наблюдая, как вода размывает кровавые струи. Кровь произвела на него неизгладимое впечатление.

-- Нас всех убьют, -- грустно предсказал Валимир, поджигая пакет и омывая руки.

-- Так надо же людей спасать! -- расстроился Виткас, не отрывая взгляд от ручья. Порошок все еще поднимался со дна, но вода очистилась.

-- Никого ты не спасешь, -- ответил Валимир предостерегающе. -- Ты бы мне поверил, не будь этого дерева и порошка? Могила, понял?! За нами такие сволочи следят, шаг влево, шаг вправо, и мы пойдем на прокорм. Первыми, если хоть кто-то поймет, что знаем. Сначала доказательства нужно достать и своих вычислить. Если сможем, спасем, но я не собираюсь рисковать собой ради людей, которым помолиться важнее, чем в живых остаться. Ночью еще несколько человек убили, я видел. И знают, что мы здесь, трое приходили.

При воспоминании об убитых Валимир побледнел, руки его сжались сами собой, скулы свело судорогой.