Всей нечисти Нечисть...

Ох, если бы он знал, что успел так полюбить обоих за эти три недели, он бы заставил их сесть на ковер-самолет силой. Он еще неделю назад решил, что останется с этими ребятами, когда они вернутся, и не сомневался, что справится с их Благодетелем без заступничества Их Величеств. Он и драконов умел обвести вокруг пальца... Но так и не успел сообщить им о решении и посвятить в свою тайну, подыскивая для этого подходящий момент. А когда вдруг узнал, что они остались там, на Вершине третей горы, тревожно кольнуло сердце... Может быть, он не умел сделать такой номер, как они, зато понимал кое-что в людях, научившись от своей кормилицы. И когда, против правил, в их палатку подселили двоих из чужого отряда, впервые за последние три года он открылся, чтобы получить информацию извне....

И сразу услышал крик о помощи, и пришла боль -- как всегда в таких случаях заболела голова, но какой-то не своей, чужой болью... Нет, с болью можно жить, боль пройдет, в видении он не увидел главного -- драконов, его драконов, которые пожирали людей.

Страх отпустил, он снова подумал, что если сумеет разгадать тайну драконов Ее Величества, то победит своих. Наверное, эти были такие же опасные, но эти не видели его, как те, которые держали его голову в своих страшных лапах. Сегодня вечером он посвятит друзей в свою тайну, которая мучает его много лет. Он верил, что все обойдется, и крик о помощи не имел отношения лично к нему. Он не позволил себе слушать сердце, которое продолжало ныть, чтобы не накликать беду...

Но почему они не спускались с горы? Каждая минута превратилась в вечность. Где же вы, Зулейка и Ибн-Ибрагим? Бог не мог забрать у него друзей, как всех, кто был ему дорог...

Грохот барабана позвал людей на ужин. Он оглянулся. Драконы улетели за последней партией экспедиции давно, еще до обеда, но пока их было не видать. И облегченно вздохнул, когда один из возглавлявших экспедицию, взглянул в бинокль и весело передал по рядам: "Вижу! Вот они! К ночи будут здесь. Установите маяк!"

Он обрадовался и незаметно завернул в пуховик буханку хлеба и три банки консервов, огляделся, чтобы выскользнуть незаметно из-за стола -- и случайно подметил, что еще один вспомнил о тех, кто остался наверху. Он тоже расстегнул теплую куртку и случайно уронил внутрь небольшой кусок колбасы и вареную курицу, подобрал кем-то оставленный ломоть хлеба. Он улыбнулся: этот парень давно ему нравился. Наверное, дожидался балагура -- лицом один в один. Их постоянно видели вместе, не иначе, братья. Оба они были из группы подрывников, у которых был в экспедиции особый статус, им и места получше доставались, и на драконах они поднимались в особом режиме, и уважения к ним было поболее, чем к остальным. Но пока в их группе не было нужды, и ребята скучали. Представился удобный случай завести полезное знакомство, а если повезет, добраться до серьезного оружия -- кое-какой опыт у него имелся еще с армии, о которой он старался не вспоминать.

Познакомиться и наладить отношения оказалось делом простым. Виткас сразу же протянул руку и представился, обрадовавшись знакомству. Было заметно, что он нервничает, переживая за брата, с которым давно не расставался. Новый знакомый назывался и с ходу начал рассказывать о себе, забыв поинтересоваться его именем, не дав возможности представиться. Наверное, волновался. Запинаясь, будто извинялся, он поделился, как оба брата оказались здесь: к призывному пункту призвали всю их бригаду -- она работала в горах, очищая от снега горные трассы. Брат, услышав о призыве, увязался за ним -- в экспедицию взяли обоих. Брат подрывником не был, осваивал профессию на ходу, и сейчас Виткас не понимал, почему попросили остаться не профессионалов, а несмышленыша -- и для чего вообще понадобился подрывник на третьей вершине.

-- Валимир, -- представился Валимир, улыбнувшись, когда Виткас не без восторга признался, что всегда думал, что жил в горах, но, увидев эти, понял, что теперь не назвал бы их холмами. Глаза его горели, когда он смотрел вдаль, где поднимались одна горная гряда за другой, на горное озеро, на поваленные лавинами деревья, и тревожно смотрел туда, куда смотрел и он.

Поджидая драконов, Валимир немного рассказал о себе, невзначай намекнув, что когда-то был сапером, и, показывая добытый провиант, в свою очередь посетовал, что не сумел умыкнуть со стола спирт -- спирт давали согреться и снять напряжение.

-- У меня есть! Лучше! Коньяк! Домашний! -- радостно сообщил Виткас. -- Виноградник нам с братом от отца достался, а коньяк еще отец отжимал... А давай к нам перебирайся, -- с ходу дружелюбно предложил он. -- Ребята котел греют, помоешься, и твои не помешают. Пещера у нас небольшая, но место есть. И вакансия... -- сообщил он, едва ли заметив, как вздрогнул Валимир. -- У нас трое перед самым походом, в последний день выпили какой-то отравы... Струсили, наверное, -- расстроено проговорил он и покраснел, как будто струсил сам.