Всей землей володеть

— Прав ты, Яровит! Зови его заутре на пир! Передай, князь кличет... Киевский... Ха! Киевский! — В серых, слегка подёрнутых синевой глазах Святослава засветилась какая-то затаённая мысль. — Отмолви-ка, боярин. Слыхал ли ты, будто в Киеве простолюдины недовольны?

— Да, княже. Подол бурлит. Поборы велики. Жиды-ростовщики великие резы[207] берут, кабалят людинов, в закупы обращают. А за жидами теми, говорят, тысяцкий[208] Коснячок, он через них гривны[209] и куны свои в долг даёт. Но, думаю, найдутся в Киеве разумные головы — уймут народ, успокоят, сбавят резы.

— То как знать, как знать, Яровит. — Святослав вдруг рассмеялся. — Да ладно. Что ты тамо про племянника свово?

— Наладить хочу сторожу в степь. В станы бы людей послать.

— Енто ещё зачем?! — удивлённо вскинул брови Святослав.

— Может, сестра моя жива, в полон попала. Или кто из детей её.

— Ах, тако.

— Да вот незадача: мало кто их в лицо знает. Придётся, видно, самому ехать, и племянника с собою брать. Дал бы гридней в подмогу.

— Езжай, коли головы своей не жалко. — Святослав равнодушно пожал плечами. — С половцами живём ноне ратно. А гридней не дам — самому надобны.

Он не заметил на мгновение полыхнувшей во взгляде Яровита злобной ярости и не понял, что совершил сейчас ошибку, оттолкнув этого умного, прозорливого человека.

Боярин молча поклонился ему, коснувшись ладонью пола, и поспешно вышел из горницы за дверь.

Красивое лицо Яровита исказила гримаса ненависти, когда услышал он шум и смех, несущийся со двора. Остоявшись в тёмном переходе, он стиснул кулак и сам себе поклялся, что до скончания лет будет вредить Святославу, его сыновьям и боярам. Даже о Роксане подумалось со злостью — надо же, нашла суженого. Небось власти захотелось, богатства — всё ей мало.

Вот только бы отыскался Яровиту друг, проницательный и умный покровитель, такой, чтоб был чем-то сродни ему самому. И как-то вдруг невзначай подумалось о переяславском князе Всеволоде. Тих, неприметен, не то что Святослав. И ум, спокойствие, здравомыслие так и сквозят в каждом его слове, видятся в каждом движении. Вот такому бы ближником стать. Но нет... Ведь родной брат Всеволод этому гуляке и крикуну Святославу, против брата он не пойдёт. А если пойдёт?

Яровит резко вскинул голову и ужаснулся самой мысли о подобном. Как только приходит на ум эта безделица¹?!

Он решительно толкнул десницей дубовую дверь и вышел на крыльцо.

Глава 24 «НА ТОТ БРЕГ»

Резкий, пронзительный свист разбудил юного княжича, он продрал заспанные глаза и, отбросив в сторону одеяло, вскочил с мягкого ложа.

«Утро уже, верно», — подумал Владимир, раскрывая скрипящие деревянные ставни.

Яркое летнее солнце брызнуло ему в лицо.

Святополк и Роман, один из сыновей князя Святослава, стояли посреди двора, одетые по-простому, в холщовые рубахи, босые.

— И не добудишься тебя, Владимир. Вон сколько свистели! — недовольно проворчал Святополк. — Полезай-ка сюда к нам. Покуда княгиня спит, сходим на речку, искупаемся, лодку возьмём. В плавни, на тот брег съездим. Чего в тереме киснуть? Не красны девицы на выданье, чай.

Владимир наспех натянул на плечи рубаху и выпрыгнул через окно во двор.

— Сторожко[210] ты! Не ушибся? — испуганно спросил Роман.

— Да нет, — усмехнулся Владимир, стряхивая с портов пыль.

— Ну, тогда пошли. Я старший, потому слушались чтоб меня! — стиснув кулак, надменно изрёк Святополк.

...Отроки незаметно для гридней и челяди перебрались через забор (что неловкий долговязый Святополк проделал с немалым для себя трудом, порвав на локте рубаху), стремглав проскочили мимо стражи через Подольские ворота, оттуда сбежали по Боричеву увозу на Подол, где уже с раннего утра кипела бойкая торговля, и, пройдя через ворота внешних киевских укреплений, никем особо не охраняемые, оказались за городом, неподалёку от берега Днепра.

В густой дубовой роще шумно щебетали птицы. Зелёные кузнечики стрекотали в густой траве, княжичи ловили их руками и выпускали, со смехом следя за их длинными прыжками.

Крут и высок правый Днепровский берег, а в такое утро было здесь пустынно, никто не мешал паробкам резвиться и шалить.

Отроки отдохнули после долгого бега, чуть поостыли, а потом наскоро сбросили с плеч рубахи и окунулись в холодную с утра реку. В лица им полетели колючие водяные брызги.

Владимир отплыл подальше, перевернулся и лёг на спину. Мечтательно улыбаясь, смотрел он на небо, по которому, как стада барашков посреди безбрежной голубой равнины, плыли белые кучевые облачка. Солнечные лучи, отражаясь в воде, вспыхивали яркими звёздочками.

Вспенив днепровскую гладь, к Владимиру подплыли братья. Княжичи весело смеялись, обрызгивая друг друга водой.

— Ишь, куда нас занесло! — вдруг взволнованно пробормотал Святополк, с заметным беспокойством озираясь по сторонам. — Боязно чегой-то.

— Чего ж бояться? — Владимир недоумённо пожал плечами.

— А русалка вот какая подплывёт к нам и ка-ак схватит! Так мы сразу ко дну и пойдём, к водяному чёрту в гости! — сокрушённо качнул головой боязливый Роман.