Вселенная Айн Рэнд: Тайная борьба за душу Америки

Хотя у Demos было преимущество, поскольку либералы дрались на своем домашнем ринге, в подобной ситуации оно не помогло Джо Луису выиграть у Макса Шмелинга. И было ясно, что объективисты вышли вперед еще во время взвешивания. Институт Айн Рэнд и представители центра Demos расставили столы со своей литературой, и у стола института, где раздавали бесплатные брошюры с изложением философской системы Рэнд, толпилось гораздо больше народу. Почти никто не задерживался у стола центра, где предлагали скучную брошюру с игривым названием «Хорошие правила. Десять историй об успешном регулировании». Издания института, например, книжка Пейкоффа «Религия против Америки» и брошюры Рэнд «Права человека» и «Природа правительства», казалось, имели более абстрактные заглавия, менее связанные с реальностью, зато явно вызывали живой интерес у университетской публики. Брошюры Рэнд выглядели гораздо привлекательнее, хорошо переплетенные и отпечатанные на дорогой глянцевой бумаге, тогда как брошюра центра Demos была распечатана на обычной бумаге формата А4 и сшита скрепками. Если бы я был юнцом, который жаждет отыскать навигационную карту для полета над растерзанной, измученной кризисом Америкой, я, скорее всего, выбрал бы в проводники Институт Айн Рэнд, а не Demos с его проверенными патентованными средствами.

Среди публики был молодой кинематографист по имени Джими Паттерсон, который, несмотря на холод, терпеливо дожидался на улице, пока откроют двери. Он уже окончил университет и пришел сюда с подругой, которая еще училась в Йеле и, кажется, была не так уверена в безоговорочной победе объективистов, как Джими. Он же всего несколько минут назад познакомился с Яроном Бруком и был так счастлив, будто выпил на брудершафт с Джоном Ленноном. «Нет, с Миком Джаггером», — поправился он. Джими ожидал, что грядущие дебаты станут сокрушительной победой Брука, которому предстояло сойтись в первом раунде с Майлзом Рапопортом, президентом Demos.

Насмотревшись на Брука в отеле «St. Regis», на мероприятии по сбору средств, я нисколько не сомневался, что в этом состязании он будет Мухаммедом Али, тогда как Рапопорт возьмет на себя роль солидного, серьезного Джо Фрейзера. Какой бы неприветливой ни казалась эта арена для объективистов, Брук зарекомендовал себя бывалым бойцом, привычным к любым условиям, интересным оратором и опытным спорщиком. На что способен Рапопорт, почти не было известно. Он не так часто мелькал на телеэкране, как Брук, который постоянно появляется на канале «Fox News», однако Рапопорт все равно отказался дать мне интервью до начала дебатов, что могло обеспечить ему некоторую фору. Вместо этого он отослал меня к Дэвиду Каллахану, соучредителю центра Demos и главе его международного подразделения. Каллахан также был автором хорошо принятой книги об этических изъянах общества, озаглавленной «Культура мошенников». Это произведение безоговорочно включало в число прочих изъянов «неспособность боготворить капитализм».

Когда я разговаривал с Каллаханом, за несколько недель до дебатов, он сказал, что «у членов организации нет уверенности, что в дебатах следует встретиться именно с ними, а не, скажем, с Институтом Като или Фондом Heritage, или еще с какой-нибудь популярной структурой». Но в итоге было решено выйти на дебаты с объективистами, которых он охарактеризовал как «доводящих либертарианство до логического предела». Причина такого выбора, пояснил он, «в желании показать, куда приводит подобная логика». Для Института Айн Рэнд дебаты предоставляют возможность завоевать новую публику, «взывая к еще не обращенным, и обрести респектабельную платформу для своих экстремистских идей».

Это, с точки зрения Demos, в худшем случае. Другой потенциальной опасностью для ученых из Demos представлялось то, что вялого спорщика от либералов может просто расплющить в лепешку острыми и язвительными радикальными аргументами объективистов.

* * *

В Культурном центре Скирболла не кипело таких страстей, какие бурлили в 1967 году, во время схватки Брандена с Эллисом. Наверное, дух доброго рабби удерживал публику от грубостей. Когда перед началом дебатов провели голосование, примерно 60 % зрителей, по моим подсчетам, объявили себя объективистами.

Первым на ринг вышел Рапопорт, без всякой рисовки. То был солидный господин лет пятидесяти, несколько грузный, неспешный, способный скорее осыпать противника градом легких ударов, чем отправить его в нокаут. В начале своего выступления он, кажется, читал по бумажке, за что, будь я судьей, непременно вычел бы ему очки. Но Рапопорт и не скрывал, что читает. Ничего не таил за пазухой. В отличие от дебатов Брандена — Эллиса здесь не было никакой критики Рэнд, ее книг или тем более героев. На самом деле я сначала даже не понял, читал ли Рапопорт ее книги, а если читал, то насколько это важно для дебатов. «Давайте проведем их на высоком уровне», — призвал в самом начале ведущий Брайан Лерер — и дебаты действительно прошли на высоком уровне.