Вселенная файа. Трилогия

   Он хотел овладеть ей... но для этого он был всё же слишком усталым и сонным. Правда, он скорее бы умер, чем показал Хьютай свою усталость. Плавая в полудреме, он сам вымыл её, - не менее тщательно. С залепленными мылом глазами она стала совершенно беспомощной, и лишь вздрагивала, невольно поводя плечами и улыбаясь, когда он, закинув ей руки за голову, стал целовать её высоко поднявшуюся упругую грудь...

   Потом он задремал, растянувшись прямо на полу... и коротко, невольно вскрикнул, когда в его пятки ударила тугая струя совершенно ледяной воды. Когда его босые ноги окончательно застыли, струя двинулась вверх, - по его бедрам, пояснице, спине, подбираясь к самым чутким к холоду местам, - к плечам юноши, - и остановилась на них.

   Когда Вэру начало буквально трясти, на его подошвы хлынула обжигающе горячая вода, так же неторопливо поднимаясь всё выше, метко проникая меж ягодиц...

   Горячая вода заставила расслабиться, хотя по телу всё ещё иног­да пробегала дрожь. После нескольких минут агонии под ледяным потопом это было невыразимое блаженство. Потом на него вновь хлынула ледяная вода, потом горячая и вновь холодная...

   Анмай уже прижался к кафелю спиной, закинув за го­лову руки. Держа в руке шланг, Хьютай бичевала водой всё его нагое тело, от волос до пальцев босых ног. Анмай зады­хался, когда неожиданно горячая или холодная струя ударя­ла в его лицо, в грудь, в живот... его тело уже звенело от избытка энергии, но, когда он бросился на Хьютай, пытаясь подмять подругу и тут же овладеть ей, она одним гибким движением ускользнула от него, отступая всё дальше.

   Они настороженно кружили по комнате, как зве­ри перед схваткой. Анмай часто и глубоко дышал, его глаза дико блестели под массой спутавшихся мокрых волос. Пригнувшись, он пытался обойти Хьютай сбоку. Ни о чем больше он не думал; в его голове не осталось отвлеченных мыслей. Она видела, как бешено бьется его сердце и вздымается обнаженная грудь.

   Пинаясь, они ловили друг друга на неверных движе­ниях, удары звонко хлопали по гладкой мокрой коже, обжи­гая её, как огнем. В конце концов, Анмай, лягнув ногой вбок, попал в живот подруге, - так, что та отлетела шага на три и шлепнулась на задницу; его подошва врезалась в неё плашмя, и ощущение упругости тугой плоти оказалось на удивление приятно. Он прижал задохнувшуюся Хьютай к полу... и тут же понял, что не может удержать. Она сбро­силв его и, смеясь, навалилась сверху...

   Ошалев, они в обнимку катались по полу, ломали, били, царапали и кусали друг друга. Это было уже какое-то исступление. Когда Анмай, наконец, одолел девушку, прижав её к полу, мир вокруг них звенел от возбуждения.

   Чув­ствуя под собой неподатливый холод мокрого кафеля, Хьютай резко вскрикнула, задыхаясь под твердым, как камень, горячим телом юноши, судорожно обняла его плечи, быстро и крепко скрестила босые ноги на изгибе его поясницы, об­вив его стан с неожиданной силой. Руки Вэру сжались на её плечах, он задрожал, ища вожделенную щель на напря­женном нагом теле девушки... яростно нажал на неё, безжалостно впился в затвердевшие связки. Хьютай выг­нула спину, вцепившись в его плечи, её ступни сплелись в тугой узел на пояснице юноши... и он пугающе глубоко вошел в неё, уперся в основание позвоночника, сводя тело судорогой странной, электрической боли, сжи­мавшей мышцы в камень.

   Хьютай звонко вскрикнула, делая резкий, непроизвольный толчок навстречу, пронзила ногтя­ми кожу на плечах юноши, впиваясь в кровоточащие ссади­ны... и Анмай уже не мог остановиться: его обезумевшее от возбуждения тело отказалось исполнять приказы созна­ния. Острые ногти Хьютай впивались ему в бедра, в зад, в поясницу, но боль лишь усиливала его наслаждение, сли­валась с ним. Босые пятки подруги били его по заднице, но он едва это замечал. Мышцы его ног и живота сжима­лись так яростно, резко и быстро, как только могли, и Хьютай каждый раз словно бросало с высоты. Все её мышцы сжимало, дыхание перехватывало, перед глазами вспыхивала тьма. Сердце замирало, какой-то миг её со­всем не было... а потом её пронзала ужасная боль, словно от огня, - и эти ослепительные вспышки свели её с ума. Её живот и бедра сводили судороги, она извивалась и крутила за­дом, как ненормальная, корчилась, словно в агонии, отча­янно дергалась, стараясь освободиться, громко вскрикивала и билась, едва понимая, что из глаз у неё сыплются искры, а из глотки рвутся звериные вопли, чувствуя, что ещё не­много, - и жизнь окончательно покинет её. Но боль лишь усиливалась, пока в ней вдруг не вспыхнуло неистовое белое пламя. Оно охватило всё бьющееся тело девушки, прижав её живот к позвоночнику, выгнув стан, широко открыв рот в невыносимо пронзительном, рвущем уши вскрике. Анмай приподнялся на ней, -- и яростно вошел ещё раз.