Вселенная файа. Трилогия

   - Ты что - так ничего и не понял? Наивный мальчишка, который мечтает облагодетельствовать всех немедленно... который влюблен по уши... который вздрагивает даже при мысли, что с его любимой может что-то случиться... которым так легко управлять. Но даже это, - только часть правды. Меня выбрали потому, что я... был сам по себе. Не поддерживал ни одну из здешних кучек, тянущих одеяло на себя. Всех устраивал. Ну, не только. Я хорошо разбираюсь в физике, хотя и не получил формального образования. Меня учили лучшие умы Фамайа. Тару был физиком, в Совете их тоже много... но это неважно. Решающим фактором стало даже не то, что знал я сам, а то, что меня знали как... бесстрашного, - на этом месте это самое важное! Ты знаешь, в чем состоит самый смысл должности Единого Правителя? Совет может принимать мудрые решения, но не может принимать быстрых, - пока соберутся все, пока обсудят... А есть ситуации, когда надо реагировать мгновенно! Поэтому выбирается один, кто решает за всех, - если нет времени. Поскольку ему придется решать, примененять ли ядерное оружие, он должен быть бесстрашным!

   - Да? И чем же ты доказал свое бесстрашие? Почему ты не освободишь народы, которые не хотят жить в вашей стране, например, нас, тиссов? Нас же так мало! Почему нас арестовывают чаще всех? Я не могу понять причины такой ненависти!

   Вэру улыбался, глядя на него, но эта улыбка вовсе не была дружелюбной.

   - Какой ответ ты хочешь от меня услышать? Для древних файа сама внешность вас, белокожих, светловолосых, голубоглазых людей, была омерзительна. Они воспринимали её, как оскорбление собственной природы. Как надругательство над ней, причем осознанное, - как если бы вы нарочно рождались в таком виде. Многие из нас до сих пор думают так же, - но не я. Вы, тиссы, всегда славились гордостью и непокорством. Наверное, поэтому среди "врагов государства" вас треть, хотя в населении страны тиссов нет и процента, - а с хайзенами, например, пропорция обратная. А вот ещё: тиссы причинили нам, файа, немало зла. Они высаживались на берегах Фамайа, - когда это слово обозначало только северный материк, - и убивали нас. Они захватывали наши земли, грабили нас, продавали в рабство наших детей... пользуясь тем, что мы не были столь сильны, как они. А у крови длинная память...

   - Но это же было сотни лет назад, я даже не знаю, сколько!

   - Колонизация Фамайа началась триста лет назад и прекратилась лишь после Катастрофы. Вам такая история конечно, не интересна, но мы, потомки выживших, помним. За сто лет войны погибло двадцать миллионов файа, - больше, чем населяло материк в начале колонизации! Половине убитых не было и восемнадцати...

   - Но старые преступления не могут оправдать новых!

   Анмай открыл рот, чтобы возразить, но ничего не сказал. Глаза его опасно заблестели, словно у хищника, в лице появилось что-то дикое. Вдруг он рывком расстегнул одежду и сбросил комбинезон с плеч. На мускулистой спине файа выделялось восемь белесых, неровно заживших шрамов, - словно кожа была вспорота стальными крючьями. Философ торопливо отвел глаза, - зрелище было не из приятных. Он повидал достаточно, чтобы понять, что это за раны. Это был след - пытки.

   - Это сделали тиссы, - ровно сказал Анмай, одеваясь. - Такие же "борцы за свободу", как ты. Тогда мне было всего семнадцать лет. Ну, они делали это не ради удовольствия, - они пытали меня, мужественно сжав зубы. Им хотелось узнать, как удобнее убить других моих соплеменников, а этого, конечно, я не мог им сказать. Они ничего не добились. Как, по-твоему, - можно ли пережившего такое юношу назвать бесстрашным?

   - Но как это могло получиться? Как сын...

   - В приюте я был самым непослушным ребенком, таким же остался и здесь. Я дважды убегал отсюда в пустыню. В первый раз, - вскоре после приезда, из чистого любопытства. Тогда меня чуть не съели гексы.

   - Здесь, в пустыне?

   - Да, здесь, - здесь они появились на свет! Теперь их тут нет, я их ненавижу. Второй раз я сбежал после того, как...

   - Так при чем же тут я?

   - Притом, что это ты учился с моими родителями и склонил их к предательству! Если бы не ты, - ничего этого не было бы! Я бы сейчас был простым, счастливым юношей и только мечтал бы о том, чем мне приходится заниматься. Справедливость торжествует совсем не так, как нам нравится, правда? Но когда я вспоминаю... Ирту... я ненавижу эту страну... лишившую меня... - Анмай замолчал, потом продолжил: - Все, кто пытал её, уже мертвы. Но таких файа миллионы...

   Философ поднялся.

   - Не поздно исправить ошибки!

   - То есть, стать предателем и кончить так же, как мои родители?

   - У тебя больше возможностей! И тебя поддержат многие, очень многие!

   Вэру отвернулся.