Вселенная философа (с илл.)

Несмотря на исключительно благоприятные условия, сложившиеся для развития философии в нашем обществе, она не гарантирована от определенных опасностей и изъянов, на которые не стоит закрывать глаза. В самом деле, почему иной физик или математик после выборочного знакомства с работами философов приходит порой к выводу, что культура его мышления выше и он лучше может решать проблемы человеческого познания или поведения, чем философ-профессионал? Почему хейердаловский образ «специалиста наверху» вызывает иногда в научной аудитории ассоциацию с верхоглядством?

Допустив даже, что хорошим философом труднее стать, чем хорошим инженером (я постараюсь доказать, что это действительно так), нельзя не видеть и того, что плохим философом стать легче, чем плохим инженером.

И находятся люди, которых вполне устраивает этот последний вариант.

Мы знаем теперь, кому не нужна философия. Но кому нужно философствование как антипод подлинной философии? Почему приходится встречаться с работами и рассуждениями, дискредитирующими эту науку?

Как ложный гриб всем своим видом кричит: «Я тоже гриб, возьмите меня в корзинку!» — так и некоторые люди (сознательно или бессознательно) прибегают к своеобразной «философской мимикрии», маскирующей производимое ими искажение этой науки. Как специалист, я всегда предпочитаю иметь дело с теми, кто отрицает мою науку с открытым забралом. Попробуем научиться диагносцировать различные случаи этой «мимикрии» и попытаемся найти ее причины. Это поможет нам четко отличить ее от подлинно научной философии.

Сравним для начала две ситуации: ремонт машины и «ремонт» общества, нуждающегося в совершенствовании и развитии подобно тому, как машина нуждается в починке. Нельзя представить себе шоферской дискуссии вокруг застрявшей машины, сколько-нибудь похожей на ту, которую ведут буржуазные философы вокруг общества, личности и других философских проблем. Посоветовавшись, поспорив, люди починят машину и пустят ее в ход. Общество же может развиваться или путаться в противоречиях своим чередом, а философы — продолжать свои споры об обществе параллельно процессу его развития, не пересекаясь с ним. Почему?

Починка машины нужна либо шоферу лично, либо он перед кем-то отвечает за нее. Но перед кем отвечает отдельный человек за судьбы человечества в условиях эксплуататорских обществ? В условиях, когда господствующие классы, несправедливо узурпировавшие власть и привилегии, ведут выгодную для себя дезинформацию в области проблем, имеющих общечеловеческое значение?

Конечно, было бы упрощением думать, что вся буржуазная философия сводится к обману и самообману. Поскольку люди мыслят, они в любых условиях могут получать положительные результаты, но лишь до той поры, пока эти результаты не вступают в противоречие с интересами тех, кому эти люди служат, либо их собственным интересам. Например, современный буржуазный философ Бохенский в своей книге «История западной философии» дает интересный анализ исканий и заблуждений отдельных философов. Но вот он доходит до рассмотрения той системы взглядов, которой придерживается сам: до философии неотомизма, возрождающей взгляды средневекового теолога Фомы Аквинского. И сразу же исчезают логика и объективность! «Бытие бога надо признать», — утверждает Бохенский. Почему же? Да потому, оказывается, что иначе мы не поймем начало всех вещей.

Между тем философы-материалисты давно опровергли аргументацию такого рода. Еще Н. П. Огарев писал: «Во все века человек для основания своего знания искал начало мира. Когда понимание находилось на ступени туманной идеи, человек прибегал к самому легкому способу постановления начала мира, к самой удобной гипотезе, посредством которой можно объяснить все без труда и знания: он ставил начало мира вне мира и называл его богом, творцом. Богу он уже переставал искать начало, принимая его уже за первоначальный факт, хотя не было никакой логической причины остановиться на этом и можно было совершенно законно спросить: кто создал бога, и так далее, в бесконечность».

Что же, Бохенскому неизвестны эти аргументы? Конечно, известны, но он не хочет их признавать. Его социальное положение и обусловленные им потребности, его жизненная ориентация накладывают внутреннее табу на объективное восприятие всего того, что может им противоречить. Наступает, как сказал бы физиолог, запредельное торможение: чтобы «не сломаться» под действием непосильных раздражителей, нервная система самовыключается, человек становится глух и слеп, перестает воспринимать и понимать очевидные, казалось бы, вещи.

Философия в отличие от частных наук непосредственно выражает жизненные интересы человека. И если эти интересы несправедливы и своекорыстны, то они, подобно тяготеющим силам материи, вызывающим искривление пространства, приводят к «искривлению философии».

Ну а как обстоит дело в нашем обществе, где отсутствуют социальные группы, заинтересованные в таком «искривлении»?