Вселенная философа (с илл.)

Философские положения являются чрезвычайно общими, но «общие положения» и «общие фразы» не синонимы. Чтобы успешно регулировать познание мира представителями частных наук, общие положения философии должны быть одновременно очень определенными и четкими. Их кажущаяся простота и тривиальность позволяет порой скептикам отмахиваться от них, считать, что «и без философии обойдемся». Ф. Энгельс писал по этому поводу: «Естествоиспытатели воображают, что они освобождаются от философии, когда игнорируют или бранят ее. Но так как они без мышления не могут двинуться ни на шаг, для мышления же необходимы логические категории… — то в итоге они все-таки оказываются в подчинении у философии, но, к сожалению, по большей части самой скверной…» А происходит это потому, что «эти категории они заимствуют… из обыденного общего сознания так называемых образованных людей, над которым господствуют остатки давно умерших философских систем…».

Энгельс высказывает простую истину, но именно простые истины, выраженные в общей форме, чаще всего благополучно забываются на практике. Поэтому давайте разберем одну из конкретных ситуаций, складывающихся в современном научном познании и практической деятельности, и посмотрим, каким образом общие положения философии вполне определенно помогают в ней разобраться.

Как определить жизнь? «А зачем ее определять? — спросит наш Скептик. — Изучать надо реальные процессы жизни, а не дефиниции выдумывать».

Действительно, когда на экзамене по философии просишь иного студента назвать отличительные признаки жизни как формы движения материи, он порой не может понять самого смысла этого вопроса. Тогда пользуешься «подручными средствами» и спрашиваешь, по каким признакам, он будет отличать цветы (живое) от вазы, в которой они стоят (неживое). Студент продолжает смотреть на тебя недоуменно и мучительно вспоминает эти, по его глубокому убеждению, никому не нужные признаки: ведь и так вазу с цветами не спутаешь.

Выйдем, однако, за пределы «домашнего обихода», И как только мы это сделаем, сразу же столкнемся с обстоятельствами, где определение жизни не менее необходимо, чем точный диагноз болезни для врача или умение отличить один минерал от другого — для геолога.

Увлеченный успехами кибернетики, воспроизводящей с помощью неорганических материалов многие функции живых существ, академик А. Н. Колмогоров восклицает: «Достаточно полная модель живого существа по справедливости должна называться живым существом». Можно ли серьезно обсуждать эту мысль, если мы не перечислим признаки, отличающие живое от неживого? Очевидно, что нет.

Теперь представьте себе, что наши космонавты, высадившись на другой планете, встречают существо, ведущее себя как живое (способное изменять поведение в новой среде, размножаться), но имеющее небелковый состав. Что явится решающим для того, чтобы отнести его к живому или неживому?

И наконец, можно ли понять космические функции жизни, ее положение среди других форм движения материи, если мы не проведем четкие границы между жизнью и неживой природой с одной стороны, и жизнью и обществом — с другой?

Появление проблем такого рода сделало вопрос об определении жизни дискуссионным. Классическое определение жизни было дано Энгельсом в 1876 году: «Жизнь есть способ существования белковых тел, и этот способ существования состоит по своему существу в постоянном самообновлении химических составных частей этих тел».

Приведенное определение великолепно подытожило данные науки о жизни того времени. Поднятые выше вопросы тогда еще не вставали, поскольку не было кибернетики, моделирующей функции живых существ, никто не собирался в космос, и наука прежде всего изучала земную жизнь, а не ее возможную роль в общекосмическом развитии материи.

Возникновение космически-кибернетических проблем выдвинуло новые подходы к определению жизни. С точки зрения современной научной картины мира одним из основных противоречий, движущих развитие материи, является борьба энтропии и негэнтропии. Согласно второму началу термодинамики — одному из фундаментальных законов природы — наиболее вероятной тенденцией для процессов, происходящих в нашем мире, является стремление к беспорядку, к переходу от более сложных и организованных форм движения к хаотическому тепловому движению молекул. Иными словами, в мире преобладает нарастание энтропии (хаоса, неорганизованности). Но островки живой материи движутся против течения. В них, наоборот, накапливается информация, обеспечивающая возрастание порядка и организованности, то есть преобладают негэнтропийные процессы. Развиваясь, эти островки начинают преобразовывать и подчинять своей — негэнтропийной — направленности окружающую их неживую природу. Отсюда возникает мысль об особой космической функции жизни.