Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 6

С первых строк я погрузился в тёмный мир мистерий, о существовании которых даже не имел понятия, столь ужасающих и столь невероятных, что я бы отказался в них поверить, если бы не всё произошедшее со мной. Разверзшаяся летопись дочеловеческой истории, явила мне время, когда на первозданную землю спустилось одно из воплощений Древнего Божества Ктулху и, вместе со своим чернокрылым потомством, возвело циклопические города с необычайной геометрией, а после кануло в тёмные бездны океанов. Величественная столица Рлайх, ставшая гробницей для Божества, до сих пор покоится под толщами вод, грозя в конечном счёте подняться и явить миру своего Древнего основателя. После Ктулху пришёл Дагон, великое морское Божество, ставшее его регентом, охраняющим затонувшую гробницу. О, как же жалко стала выглядеть в моих глазах ложь о великом Дагоне, его Божественная поступь враз могла бы разрушить все те мифические города, кои воспевали авторы «священного писания». Основанный Дагоном город Йха-Нтлей куда больше достоин почитания и воспевания, нетронутый временем, этот колосс до сих пор скрывается в водах близ Иннсмаута, напоминая жителям суши о себе, восходящим из вод Дьявольским рифом. Эта столица и многие другие города всегда были обитаемы бессмертными отпрысками Дагона и Гидры, их никогда не оставляла жизнь. Причудливый жабоподобный народ уже был достаточно древним, когда первый человек суши, завороженный плеском волн, обратил свой взор в их тёмные глубины.

Книга полностью поглотила меня, как безумный, я не выпускал её из рук часами, жадно вчитываясь в древнюю летопись, отказываясь от еды, я, напротив, всё чаще предавался снам, наполненным видениями древних подводных городов с бурлившей в них жизнью. Теперь она не была смутной тенью. Я ясно видел жителей глубин, а в какой-то момент я даже почувствовал, что являюсь одним из них, после чего проснулся в холодном поту и больше не смог уснуть. Странное недомогание охватило меня, я либо подолгу сидел за книгой, либо с остекленевшим немигающим взглядом стоял у окна, всматриваясь в простиравшуюся за ним свинцовую гладь Лох-Несса и созерцая наяву картины из сновидений. Вскоре к этому прибавились ещё более тревожные симптомы — приступы удушья, сопровождаемые спазмами, напоминали икоту и подавляли мою физиологическую способность нормально дышать, а мышцы лица часто сводила судорога, делавшая их почти что недвижимыми.

Однозначно мне была необходима помощь специалистов. Став свидетелем ужасающих событий, я повредился в рассудке, что, в свою очередь, стало причиной психосоматических приступов. Но я не хотел видеть никого из людей, параноидально избегая даже встречи с сожителями и хозяином дома, что было и к лучшему.

Пошла последняя неделя моего отпуска, сулившая мне вынужденное возвращение из мира болезненных грёз, когда произошло роковое событие, побудившее меня к написанию настоящего письма и исчезновению из мира людей. Принявшись читать взахлёб проклятую «Ye Text of Rlyeh» с самого начала, я совсем позабыл о том, по причине чего я так упорно искал эту книгу на полках библиотеки в Блекстоунхилл. Прочитав больше половины небольшой по формату, но весьма объёмистой книги, я неожиданно для себя наткнулся на изображение символа, точь-в-точь повторявшего линии металлического амулета, всё это время висевшего у меня на шее. Знак Дагона, который надлежало носить человеку, желавшему измениться и войти в Царствие морского Божества. Однозначно была ясна суть строк под изображением в книге, повествовавшей о том, как люди суши заключали союз с жителями глубин, порождая на свет мерзких гибридов, сперва не имевших в своём человеческом развитии никаких отклонений, пока они не достигали полового созревания и не начинали меняться, превращаясь в своего второго родителя. А чтобы ускорить трансформацию, они носили Знак Дагона, мистическим образом оказывавший каталитическое влияние на них.

Мысль о том, что проклятый амулет, с которым я ни на миг не расставался, был истинной причиной моих психических и физических изменений, словно острое лезвие пронзило мозг. Сломя голову я бросился к умывальнику, отгороженному складной ширмой и устремил немигающий взгляд на гладкую поверхность зеркала. С остекленевшим выпученным взглядом на меня взирало полубезумное существо, пародия на человека, с приплюснутым носом и широким, почти безгубым ртом. Дикий вопль, похожий на раздавшийся ночью из Блекстоунхилл, был, пожалуй, единственно возможной реакцией на произошедшее. Я схватил подвернувшийся мне под руку кувшин с водой и запустил в мерзкого урода, повторявшего все мои действия, вдребезги уничтожив обоих, а после кинулся к покрытому грязью револьверу, лежавшему с той самой ночи на прикроватном столике, не задумываясь поднёс его к виску и нажал на спусковой крючок.