Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 7

Опасаясь за свой рассудок, я, спотыкаясь, направился к зданию. Когда я в последний раз оглянулся, мне показалось, что я увидел тонкую струйку болезненного пара, вьющегося вокруг зеленой лужайки, словно жёлтый ядовитый призрак, и пока мои расстроенные нервы трепетали всеми фибрами, до меня донеслось приглушённое эхо издевательского смеха.

Наполовину идущим, наполовину скользящим я был препровождён в госпиталь.

2

— Тебе лучше? — спросил доктор Прендергаст, когда я проглотил настойку, которую он дал мне.

В бодрящем воздухе его личного кабинета я почувствовал, что мои страхи стали совсем незначительны. Я даже чувствовал, что вынужден громко смеяться над ними. Но воспоминание об этой поездке так легко не стиралось. Тем не менее, я не придал значения произошедшему, объяснив, что мало спал, и ночная езда плохо отражается на мне. Доктор Прендергаст бросил на меня странный взгляд, скосив глаза, но ничего не сказал.

Мы вышли из кабинета и, поднявшись на лифте, вскоре оказались в палате № 3 — той самой, где держали взаперти психически больных. Медсестра встретила нас с больничной картой в руках.

— Как пациент? — с большим интересом спросил мой коллега.

— Всё ещё в бреду, доктор, — ответила миловидная, невысокая медсестра.

— Мы посмотрим на него, — заметил Прендергаст, направляясь к койке, расположенной в дальнем углу палаты, и обратился ко мне: — Вот он.

Перед нами лежала бледная фигура. Чёрные волосы пациента были растрёпаны, как будто он рвал их пальцами. Глубокие тёмные круги вокруг глаз делали его похожим на мрачного предшественника самой смерти. Он говорил нечленораздельно и бессвязно, беседуя с каким-то воображаемым существом, которое видел только он один.

Когда я сел рядом с пациентом, тот разразился бешеным смехом. Подняв свою истощенную руку, он указал на моё лицо своим пальцем:

— Ха! Ха! Явился ещё один желающий ограбить Хозяина. Вы пришли слишком поздно… Он позаботился об этом. Ха-ха!

— Угомонитесь, — сказал доктор Прендергаст успокаивающим голосом. — Вы поправитесь, но вам не следует так волноваться.

— Поправлюсь? О нет, я не… Хозяин позаботился об этом. Я собираюсь скоро, очень скоро. Я собираюсь присоединиться к Хозяину. В глубине души — там, где он ждёт верующих. Вот куда я направляюсь. Почему я должен хотеть жить? Зачем мне ждать, когда есть работа, которую нужно сделать?

— Что за работа? — спросил я, надеясь, что если пациенту позволят говорить, это избавит его от напряжения.

— Работа в джунглях. Глубинная работа. Вот, что нужно сделать. Время приближается. Миллионы и миллионы помогут. И я скоро буду там. Ха! Ха! Вы пришли слишком поздно Хозяин позаботился об этом. Он едет верхом на буре. Его дыхание — это дыхание тумана. С дождём он приходит на землю. Он остановил вас сегодня вечером. А? Не так ли?

Почему-то меня встревожили эти слова. Кем был этот Хозяин, что едет на крыльях бури, и чьим дыханием является туман? Я спросил себя: как этот сумасшедший, пребывая в бреду, узнал о том, что случилось со мной по дороге в госпиталь?

У пациента перехватило дыхание. Его усилия были напрасны, и, по-видимому, он находился на грани смерти. Медсестра принесла стакан воды, которую тот жадно выпил.

— Вода, — проговорил он. — Океаны воды. Вот, что любит Хозяин. Это способ связаться с ним. В пещеры, где пылает голубой свет, вода уходит вниз, вниз, под тела мертвецов, глубоко-глубоко. Хозяин! А! Б'Мот! Хозяин, я приду!

Голова больного откинулась на подушку, и с выражением восхищения в глазах он умер. Я стоял в замешательстве. Это не могло быть обычным случаем галлюцинации. Этот пациент казался заколдованным, одержимым, как и говорил доктор Прендергаст. Вместе с ним мы отошли от койки.

Внезапно доктор лихорадочно сжал мою руку.

— Смотри, — закричал он. — Смотри!

Я повернулся в том направлении, куда он указывал. Рука пациента всё ещё сжимала стакан с остатками воды. Она излучала яркое голубоватое сияние. Оно освещало лицо мертвеца, и от этого его лицо стало зеленоватым. Его губы скривились в рычании, а острые длинные клыки пронзили его закрытый рот и выступили наружу.

Вода в стакане заклокотала, словно закипела; и затем на моих глазах уровень жидкости стал медленно падать, пока в стакане не осталось ничего, кроме голубоватого сияния, окружавшего не только сам стакан, но и койку, простыни, мертвеца и нас самих!

3

Груз моих профессиональных обязанностей заставил меня на несколько дней забыть об этом деле, но его вновь довели до моего сознания самым грубым и странным образом.

Я небрежно просматривал газету, когда мой взгляд зацепился за маленькую и, по-видимому, малозначительную заметку, которая была зажата между историями о судебном деле по поводу серьёзных алиментов и о рейде против нескольких бутлегеров. Если бы редактор знал всю важность этой новости, он бы напечатал её крупным шрифтом и выпустил бы специальное издание своей газеты. Я цитирую заметку дословно: