Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения. Книга 9

Edward M. Kane — The Key Of The Poet(1997)

Рассказ из цикла "Мифы Ктулху. Свободные продолжения". Двое исследователей тайн Великих Древних открывают галлюциноген, который использовал Абдул Альхазред, чтобы написать свой "Некрономикон". В качестве первого подопытного для сновидческих путешествий в иные миры они выбрали бродягу с улицы…

I

Доктор Спенсер Драйден закрыл за собой дверь, войдя заставленную книгами комнату с кленовыми панелями, которая служила ему в качестве личного кабинета, спальни и офиса. Серый свет зимнего утра безмолвно заливал помещение. Некоторое время Драйден неподвижно стоял у окна и смотрел на неумолимый снег, который с нарастающей силой шёл с раннего вечера. Ему вдруг вспомнилась особенно суровая зима, которую он провёл в колледже в Новой Англии.

Перейдя к своему столу, Драйден сделал паузу, чтобы включить катушечный магнитофон и прослушать основные моменты из цикла "Кольцо" Рихарда Вагнера в исполнении Гуннара Освардга, дирижирующего Ноленским Филармоническим оркестром. Откинувшись в кресле, Драйден с закрытыми глазами слушал мягкие мистические звуки "Путешествия Зигфрида по Рейну". Временами он испытывал то самое физическое и душевное возбуждение, которое у него всегда вызывало прослушивание Вагнера. В музыкальных творениях этого композитора, особенно в "Парсивале" и "Кольце Нибелунга", по твёрдому убеждению Драйдена было нечто такое, что пробуждало "нерождённого бога" в душах таких людей, как он сам. Драйден размышлял о том, что Вагнер, возможно, затронул тусклый или частично атрофированный аккорд эмоций, таящийся глубоко в расовом подсознании некоторых чувствительных индивидуумов. Он воскресил забытые и смутные воспоминания о далёкой эпохе, когда существа, непохожие на человека, властвовали над Землёй. Разве гномы, драконы, ледяные великаны и полубоги из "Нибелунга" не имели реальных прототипов в некоторых туманных и аллегорических доисторических мифах? Какое мрачное вдохновение разожгло пламя в холодном воображении неизвестного исландского поэта за много веков до того, как гений Байройта воплотил его в шедевр песни, музыки и действия, которые должен был увидеть и услышать потрясённый мир?

Драйден часто задавал себе вопросы, на которые не было простых ответов, потому что он был необычным человеком, почти уникальным человеком… и не только в этом. В своей собственной области деятельности он был человеком поразительного таланта и оригинальности, сочетавшим в себе эти, иногда взаимоисключающие, качества — блестящие способности и здравый смысл. Любой, кто хоть немного интересуется современной архитектурой, вспомнит многочисленные похвалы в его адрес со стороны градостроителей и журналистов из нескольких крупных городов. Просторные, богато украшенные интерьеры и чёрные экстерьеры почти пуританской строгости парадоксальным образом объединились в стиль, за который Драйден получил признание. Его творения благосклонно сравнивали с работами Райта, Ле Корбюзье и Ласдуна, хотя сам Драйден не мог обнаружить ни малейшего сходства с ними ни в теме, ни в исполнении. Менее чем за десять лет он заслужил славу и репутацию, на достижение которых у других ушло четверть века.

Не проходило и недели, чтобы имя Драйдена не появлялось в светских колонках; чаще всего оно было связано с именем какой-нибудь начинающей молодой актрисы или красивой дочери какого-нибудь несносного промышленника-нувориша, который мог только выиграть от бесплатной рекламы. Матроны высшего общества преклонялись перед архитектором с очаровательным умом и безупречными манерами и делали всё возможное, чтобы обеспечить его присутствие на своих благотворительных балах и частных вечеринках.

Но была и другая, более тёмная сторона этого человека, о которой другие люди не знали. Подобно волшебному зеркалу, он отражал лишь тот образ, который хотели видеть его друзья из высшего общества, и мало кто из них захотел бы заглянуть за зеркало, в чёрные стигийские глубины души Драйдена. Потому что те, кто мог заглянуть в эту скрытую область, обнаружили бы интеллект, увлечённый до одержимости идеями и стремлениями, которые показались бы обычному человеку странными, или эти идеи могли показаться людям симптомом какого-то тревожного психического расстройства.