Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

Сесиль посмотрела на меня с полным недоумением. И тут я услышал ее версию событий.

Первого февраля ей, якобы, позвонил мой дядя Инек Уэйн, попросил передать от меня, что переезд пока откладывается. Ты, мол, в больнице, в инфекционном отделении и туда все равно никого не пускают. Да и ходить ты не слишком можешь, так что ехать пока не надо. Через недельку, говорит, позвонит твой Джорджи и всё будет замечательно. А потом звонит через несколько дней и говорит: помер Джорджи, как и не было вовсе. Да, ещё и подчеркнул: прах над Атлантическим океаном развеяли, такова была воля покойного.

Придумал же: «над Атлантическим океаном». Вот дядю Инека я бы тоже в темном переулке встретил с удовольствием, как того жирного Сингари, и с теми же точно целями.

Сесиль утверждает, что в Плимут не ездила. Вообще никогда. Никаких денег ей никто не давал. А отцу на операцию деньги нашлись. На днях, через одну из ветеранских благотворительных организаций. Ветераны не забыли еще, оказывается, лейтенанта Бернара, который в одиночку вытащил из под огня вьетконговцев двадцать своих раненых товарищей.

Поговорили мы с Сесиль и вижу я, что не врёт моя жена. Честно всё говорит. Как же это может быть?

Вариант один: там с самого начала была какая-то подставная девка. А меня загипнотизировали… Или заколдовали?

Вариант два: я разучился видеть, когда Сесиль врёт, а когда правду говорит. Вот это было бы совсем плохо!

Поговорили мы, и я предложил: а пойдем-ка на улицу. Дождь как всегда, и всё такое, но она согласилась. Идём мимо церкви, я ей: давай зайдём. Она удивилась до глубины души: ты в церковь хочешь зайти? Да еще и в католическую…

А какая разница, католическая она или какая там ещё? Главное, чтобы с Богом там поговорить можно было, а не с чертями какими-нибудь из водных глубин или с высокогорных ледников.

Нормальный чтобы был Бог. Пусть даже такой наивный, как в детстве: с большой белой бородой и среди облаков. Потому что на кого-то нам ведь нужно опираться. И с Куртом я сейчас не согласен. Иисус за нас умер, а не за каких-то посторонних. Может, он и зря это сделал — но ведь за нас. Так что надо относиться к его жертве с уважением.

Мы переехали на Средний Запад, я поступил в колледж, подрабатываю в автомастерской. Сесилия заканчивает курсы парикмахеров, скоро начнет работать. Денег у нас маловато, но не голодаем. Курта Кобейна мы больше не слушаем. Не то чтобы из принципа, просто не хочется.

Шаман оставлял мне листок с длинным телефоном, по которому к нему можно было бы дозвониться в его родной Кизил-Сити. Но листок этот куда-то подевался, никак не могу найти.

Одна есть у меня проблема. Иногда смотрю я на Сесиль и кажется мне, что это и не она вовсе, а какая-то чужая, посторонняя женщина. Встряхну головой — и наваждение проходит. А потом опять — нахлынет, и страшно мне становится. Кто она на самом деле?

Да сам я, кто я?

Вот, закончил я свою рукопись. Издавать или даже хранить её для себя я не собираюсь. Зачем? Пусть мертвые хоронят своих мертвецов, а в моих заметках мертвецов набралось уже довольно много.

Отнесу рукопись на берег реки и сожгу. Пусть пепел унесёт ветерком в воду. И пусть читают её в воде мудрые рыбы и пусть знают, какой странной бывает иногда жизнь человека.

США, Средний Запад, 1998

отмосфера Куда подевались крысы?

2018

А вот и Харрис. Я сердечно поприветствовал своего давнего друга, обнял, похлопал по плечу. Сколько же мы не виделись? Я спросил его об этом. Одиннадцать лет, он полагал, а как по мне, то и все двенадцать. Он ничуть не изменился. Все такой же молодой и обаятельный мужчина, сражающий наповал своим умением говорить и держать себя. Не то что я: я здорово постарел за то время, что мы не виделись, и он это заметил. Он также не преминул сказать, что и взгляд мой потускнел — не от болезни, нет, но во взгляде моем больше нет былой искры. Ах, если бы мой милый друг знал только, в чем причина моего преждевременного увядания! Но я не могу позволить себе поведать ему об этом, как бы страстно он ни просил меня. Ибо, зная натуру Харриса, натуру истинного искателя приключений, я, дав ему толику лишней информации, рискую натолкнуть его на мысль о новой авантюре, способной бросить его в силки смертельной опасности.