Вселенная Г. Ф. Лавкрафта. Свободные продолжения

— Она ездила на нас, кэп. Ты что, не слушал меня? — В конце фразы он перешел на визг. — Теперь я хочу умереть. — Рили уронил подбородок на грудь и еще что-то пробормотал.

Я оставил его в покое. В уме вертелась какая-то глупая песенка. Да, я слишком расслабился, сидя на берегу Кони-Айленда, слушая крики дерущихся из-за добычи чаек и ожидая конца.

Вся ситуация стала напоминать черную комедию. Этот дьявол Штраусс предал нас? Я всегда знал, что он похож на Макиавелли. Я наблюдал, как он загоняет в угол людей получше, чем я. И сам ему в этом помогал. Да, я оказался простаком, в этом можно не сомневаться. Беда в том, что я до сих пор не мог понять, с чем же мы столкнулись. Рили до ужаса боялся Виргинии. Это логично, я и сам вздрогнул, когда впервые ее увидел. Я мог поверить, что она способна на многое, — возможно, она обладает какими-то уникальными знаниями, как те сумасшедшие ученые, которых мы запирали в лабораториях и выбивали секреты ядерных установок. То, что она переменилась в лице, когда меня увидела, наводило на подобные мысли.

«Это оружие. Мерзкое, отвратительное оружие». Я не понимал, что это означало. Да меня это и не очень интересовало. С Рили что-то произошло. Может, это сделала Виргиния, может — Портер, а может, и проклятые деятели КГБ обработали его мозги коротковолновыми импульсами. В любом случае мы угодили в ловушку. Больше всего меня беспокоило, как отсюда выбраться.

Я проверил пистолет и стал ждать. И составлять планы.

Из утренней экспедиции никто не вернулся.

Приблизительно к семнадцати часам я понял, что попал в западню. Операция провалилась, основной объект исследований исчез. Отряд, направленный для его охраны, тоже пропал, может быть, погиб или захвачен в плен.

Что делать? Я сделал то, что делает каждый профессиональный разведчик в подобных случаях: развел огонь в печи и принялся сжигать бумаги. Через сорок пять минут все записи относительно проекта ТАЛЛХАТ превратились в пепел. То же самое произошло и с моим журналом. Доктор Рили молча наблюдал за моими действиями. Еще до того, как я закончил, он впал в полубессознательное состояние.

К своему несчастью, я решил осмотреть его раны.

Не знаю, что мною двигало. Я вел себя как ребенок, тычущий палкой в мертвого зверька. Я был вынужден. Осторожно подняв его рубашку, я обнаружил в его спине три отверстия — одно у основания шеи, и два повыше поясницы. Каждое было размером с грецкий орех и сочилось темной кровью. Раны источали запах гниющей плоти, запах гангрены.

«Она ездила на нас, кэп!»

Благодарю Господа за долгие годы военной дисциплины — защита сработала. Если солдат может переносить вид брошенных в огонь детей и сохранять при этом рассудок, то он в состоянии перенести и вид трех дыр в спине взрослого мужчины. Я заставил себя отвлечься от этого ужасного зрелища и постарался не задумываться, что этот случай стал самым неудачным за все время работы. Достойное завершение карьеры!

Я принял решение прорываться к трассе. Двадцатимильная дистанция. И даже больше, поскольку я вряд ли решусь двигаться по проселку. Но все же это мне по силам. В тот момент я был уверен, что смогу бегом пробежать весь путь, если потребуется. Да, прекрасная мысль, но она запоздала.

— Кэп, помоги мне, — раздался голос Хэтчера сквозь шорох дождя.

Я прильнул к окну. Близились сумерки. Я разглядел его в некотором отдалении, между двумя деревьями. Руки были протянуты вперед, словно в приветствии. А потом я увидел веревку.

— Кэп, помоги мне!

Лицо несчастного было белым, как алебастр. Я раскрыл рот, чтобы крикнуть, но позади послышались тяжелые шаги, и сердце екнуло.

— Ну, кэп, помоги ему, — негромко произнесла Виргиния.

Я повернулся и увидел ее. Выбритый череп подпирал потолок. Морщинистое лицо, ухмыляющееся и слюнявое. Она показалась такой высокой, потому что восседала на широкой спине Докса, вцепившись желтыми ногтями в его уши. Он двинулся ко мне с абсолютно отсутствующим видом.

Пистолет подпрыгнул в моей руке, раздался оглушительный грохот выстрела. Потом пальцы Докса сомкнулись на моей шее, и наступила темнота.

Мне не снилась Куба, не снилось неудачное нападение на гарнизон Батисты. Я не видел темных зимних улиц Дрездена, засыпанных пеплом. Не видел и Сомма с его грязными канавами и крысами.

Мне снилась цепочка людей, бредущих по полю. Некоторые из них были тщательно одеты, некоторые забыли обуться, а некоторые вообще позабыли про одежду. Лица были лишены всякого выражения, словно заснеженная равнина. Люди спотыкались. Их было около сотни — мужчины, женщины, дети. Шли молча. Перед ними в земле разверзлась пропасть. Запахло падалью. Один за другим люди подходили к краю и падали в бездну. Никто даже не вскрикнул.

Я очнулся и увидел перед собой стену домика, освещенную лампой. Все было расплывчатым, поскольку я потерял свои очки. Что-то случилось с ногами, они были парализованы. Я подозревал, что сломана спина. Хорошо, хоть нет боли.

Паралич, казалось, коснулся и моих ощущений — я еще испытывал страх, но неотчетливо, как в тумане. Вокруг меня плескалось ледяное спокойствие.