Вселенная Ивана Ефремова. Интуиция «Прямого луча»

В конце жизни он передал материалы своего личного архива, связанные с советскими писателями, в ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ). Там они и пролежали почти четыре десятилетия, пока я не заказала эту папку на выдачу. В ней оказались интервью с Ефремовым и письма Галису. (По моей просьбе А. И. Константинов дополнил новыми фактами статью об Адаме Галисе в Википедии.)

Интервью уникально, прежде всего, тем, что это не литературная обработка, а стенограмма. Это значит, что мы словно присутствуем на беседе, слышим именно интонации разговорной речи со всеми присущими ей отступлениями и заминками. Это позволяет нам ощутить непосредственную причастность к встрече. Вероятно, интервью было опубликовано (возможно, любители фантастики в Польше помогут нам разыскать его), но, конечно, в несколько приглаженном виде.

Из текста становится ясно, что сначала произошла встреча-знакомство. Затем два писателя договорились об основательной беседе, на которую была специально приглашена стенографистка.

На распечатке стенограммы дата не указана, но мы может довольно точно рассчитать ее: собеседники говорят об успешном запуске автоматической межпланетной станции «Венера-1», осуществленном советскими учеными 12 февраля 1961 года. Через семь дней связь со станцией была потеряна. Наиболее вероятное время интервью — с 12 по 19 февраля 1961 года.

Текст можно условно поделить на две части: биографическую и литературно-аналитическую. Как драгоценные камни, встречала я в интервью факты биографии И. А. Ефремова, которые при всем моем внимании к различным источникам не попадались прежде. Интересно было следить за логикой разговора, где Адам Галис показал себя умным и тонким собеседником, а Иван Антонович с максимальной откровенностью и доброжелательностью отвечал на все вопросы.

При наборе интервью я исправила только имя интервьюера (в стенограмме он писался как «Галлис») и названия некоторых произведений Ефремова и других фантастов, которые стенографистка записала с ошибками.

Представьте, что вы сидите в читальном зале архива, на столе у вас — папка с пожелтевшими от времени листками, лампа с абажуром, блокнот, карандаш — и больше ничего. Итак.

Ольга Еремина

РГАЛИ. Фонд 2826, опись 1, ед. хр. 2.

_{(В заголовке) Иллюстрация А. Побединского к первой публикации романа «Туманность Андромеды» в журнале «Техника-Молодежи» (1957 г.)}

Беседа с писателем И. А. Ефремовым

Стенографировала М. П. Лапутина

А. Г. Галис: Иван Антонович, Ваши читатели в Польше, которые по неизвестным причинам считают меня специалистом по советской литературе, советской тематике, очень много раз обращались ко мне с просьбой, чтобы Вы несколько слов рассказали о себе. Книги Ваши они хорошо знают, но вот как началась Ваша писательская деятельность, они не знают. Кое-что о Вас нам писатели рассказали, но мне кажется, что никто не сможет сказать о Вас лучше, чем Вы сами. Поэтому я Вас прошу удовлетворить просьбу польских читателей и рассказать о себе все, что возможно.

И. А. Ефремов: Может быть, будет лучше, если кто-то другой обо мне расскажет.

А. Г. Галис: Это будет рассказ о Вас, а есть такие моменты, как, скажем, ваша встреча с академиком Сушкиным, о которых только Вы сами можете рассказать, и это будет не то, что о Вас скажут. Не сочтите с нашей стороны это какой-то нескромностью, это не моя просьба, а просьба нашего читателя, который хочет кое-что знать о Вас. А книги — это Ваша юность, это Ваши интересы, Ваша наука.

И. А. Ефремов: Моя юность характерна для всего поколения. Это гражданская война. В ней я стал вырастать и становиться юношей.

В гражданскую войну я жил на юге Украины, в Бердянске, который был одно время переименован в город Осипенко, но сейчас его снова переименовали в Бердянск. Там я учился в первой мужской гимназии, вернее, только начал учиться по своему возрасту. Потом началась гражданская война — 1918 год, немецкая оккупация Украины, и всякие занятия прекратились. И так случилось, что наша семья распалась, отец разошелся с матерью, и я поехал к родственникам в Херсон. Там, в Херсоне, жил до 21-го года. Но случилось так, что родственники, у которых я жил, умерли от сыпного тифа, и я с братом и сестрой остались одни.

Мне удалось к тому времени, когда несколько раз сменилась власть на Украине и наконец установилась советская власть, устроить сестру и брата в детский дом, лучше сказать, в подобие детского дома, — тогда еще не было настоящих детских домов, т. е. мы жили в той же квартире, но они находились в ведении так называемого Наробраза. А сам я стал воспитанником, как бы приемышем 2-й автороты 6-й автобазы Красной Армии. Так я считался приемышем автороты и путешествовал с ней вплоть до ликвидации Врангеля и позже, до великой демобилизации 21-го года.