Вселенная Милены

Я не узнавала подругу. Наташка была ВЛЮБЛЕНА. Не смейтесь. Я тоже сначала подумала, что это обычный, свойственный влюбчивой моей подружке, кипёш. Но нет, сейчас это было другое. Наташа говорила, смеялась, и даже когда просто молчала, слушая Бориса, я чувствовала, что она буквально вся сияет. Сияет изнутри. Я не вижу, но не сомневаюсь, что сейчас в своей любви Наташа стала неотразима.

Ну прикольные же дела, а? Что в нём особенного? Парень и парень. Язык без костей. Я бы поленилась так много говорить. Ну, нравится может допускаю, но влюбиться в него, да ещё так…

Борис ушёл на лестницу курить.

Меня подмывало подтрунить над подружкой:

– Наташ..

– Милена… – прервала она меня, – голос её как-то странно зазвенел, – я хочу тебя попросить.

Ну, ничего себе. Что это с ней?

– Всё, что в моих силах..

Мне очень хотелось дурашливым тоном разрядить обстановку.

К счастью, Наташка хмыкнула:

– Ладно тебе, Миленка. И вдруг проговорила быстро, – я хотела тебе сказать, пока Бори нет. Милена, я очень тебя прошу, очень…

Что происходит? У Наташи дрожит голос. Она явно сильно взволнованна.

– Что случилось?

– Ничего, – ответила почти с обидой.

Ничего не понимаю.

– Я просто хотела сказать, Милена. Если твоё Знание откроет что-то про Бориса, – Наташа запнулась, Потом шумно вдохнула, – не надо мне ни о чём сообщать, ладно? Я ничего не хочу знать.

– Наташка, ты что? Ты боишься узнать о нём что-то плохое?

– Ничего я не боюсь. Я просто не хочу. Ну не хочу я знать о нём больше того, что знаю. Я его люблю. Надеюсь, это тебе понятно.

* * *

Мама в очередной раз вздохнула:

– Не нравится мне всё это, Милена.

Два с половиной месяца ты будешь жить не дома. В неизвестно каких условиях. Для чего?

– Мам, ну опять тридцать восемь. Я же тебе сколько раз объясняла. Это курсы реабилитации. Они, говорят, проходят теперь в отремонтированном здании, приглашены новые хорошие преподаватели. Меня будут учить самостоятельно ездить по городу, пользоваться компьютером, готовить…

Я замолчала, зная, что скажет сейчас мама. Уж готовить я как-нибудь и сама умею. Компьютером не ахти как, но по мере необходимости пользуюсь…. Ориентировка по городу… Да. Моя ахиллесова пята. Но – да, да, да и ещё сорок тысяч да. Поехать на курсы мне просто хочется, даже не думая о том, чему я там могу научиться. Посмотреть, как эти курсы вообще проводят; познакомиться с новыми людьми; пообщаться; просто сменить обстановку. Я приготовилась к маминым возражениям.

Ошиблась. Бедная моя мама. Она просто опять вздохнула.

Трудно, наверно, быть мамой такой доченьки как я. Если что вбила себе в голову, тушите свет, господа.

– А Гриша что говорит по этому поводу? – спросила она некоторое время спустя.

Я пожала плечами. Демонстративно отвернулась. С вызовом проговорила:

– Ничего не говорит. Я его мнения не спрашивала. У него своя жизнь, у меня своя.

Действительно, я и не думала даже советоваться о своём намерении пройти курс реабилитации со старшим братом. Здесь всё решено, я поеду.

С Григорием мне говорить не о чем.

Совершенно не о чем! Вот только так страшно, до душевного зуда всё-таки хочется с братом поговорить.

* * *

Офигеть! Это за что же можно было угодить в тюрьму на целых пять лет! Ущербное всё-таки это Знание. Раз возникло, так уж было бы полным, обстоятельным. А то ведь мне известно только решение суда: пять лет лишения свободы. Это за что ж тебя угораздило?

Как хорошо, что сейчас лето. Не надо набирать гору тёплой одежды. Но джемпер я всё-таки с собой возьму.

Я не поборница маниакального порядка, но давно уже усвоила справедливость старой доброй пословицы, особенно для незрячего человека: подальше положишь, поближе возьмёшь. В моём случае имеется в виду, что у каждой вещи должно быть своё место. Тёплая одежда у меня занимает свою неизменную третью полку в шкафу. Джемпер всегда лежит с краю.

Я быстро нашла любимого спутника холодной погоды, переложила в сумку.

Что ещё? Лёгкий спортивный костюм. Он ждёт общения с утюгом. Халат…

Надо же, как Наташа боится узнать о своём Борисе что-то неприглядное…

Нет, халат не нужно. Я сдёрнула с вешалки сарафан на бретельках. Лучше это. Он простенький. Всегда можно нацепить. например, после душа. В то же время не вызовет впечатления небрежности, домашней такой расхлябанности, какое наверняка вызвал бы халат.

Зубная паста, щётка давно в сумке. Обязательно ведь всё равно что-нибудь да забуду.

У Наташи даже слёзы были в голосе, да и на глазах, наверно, когда она попросила не говорить ей о Борисе никаких подробностей, если Знание мне что-то и откроет.

Надо же! Обычно, мне кажется, наоборот, хочется знать о любимом как можно больше…

Косметичку и духи положу перед самым отъездом. Они мне могут ещё понадобиться…

Конечно, я ничего Наташке не скажу. Какое я имею право говорить, если она не хочет? Но что же такого натворил ты, Боренька, за что отсидел в тюрьме целых пять лет?

Глава 2

– Не люкс, но вполне подходящая комнатка. Жить можно.

– Ну вот, а я ехала в Питер с мыслью, что здесь везде люкс.

– Ну и считай тогда, что ты в люксе. С удобствами на этаж.

Девушка засмеялась.