Вселенная неформат

После того как из часа
В марте изъяли минуту,
Мы посмеялись.
Во-первых, они идиоты.
Время не подчиняется власти.
А во-вторых, мы просто будем
Немного быстрее
В беге и страсти.
Ну, сократимся на два поцелуя.

В июле, в знойном июле,
Когда плавился город,
Как мозга фрагмент,
У расстрельной ямы,
Они отобрали у нас пять минут.
Мы закрыли фейсбуки
И инстаграмы.
Мы торопились.
Нас ещё ждут.
Пятьдесят пять оборотов
Радости

Аморе, аморте

В августе, перещеголявшем июль
В жестокости,
Они в неутомимой свой подлости
Забрали у нас полчаса.
Скорости колеса
Не хватало, мы ссорились,
Время нас убивало.
Мало.
Мало.
Мало.

В сентябре нам оставили
Тридцать секунд.
Комната для свиданий.
Как ты тут?
Нормально, всё хорошо.
Номер тридцать четвёртый
На выход пошёл.

Милая лапа,
Я ещё не сошёл с катушек
И свои дни
Убиваю
Как нельзя хуже
Целую твоё бедро
Чаще – в воображении
Слева – бесконечное жжение
Будто старая тряпка
С изображением сердца
Тлеет
Ворую минуты
Лучше меня прятать время
Никто не умеет

Бестиарий

Я тогда бродил
На задворках Петровки,
Там, где старые книги
И поджарые гики
С порнографической макулатурой.
Я напрягал мускулатуру
Каждый раз,
Когда смуглый вора
Присматривался
К широте моего кругозора.
Предновогодье,
Я искал подарки.
Было, скажем прямо, не жарко,
На носу солнцезащитные очки,
Смешно, но
Двумя днями ранее
Знатно выхватил в щи.
Короче, раненый,
Но не побеждённый.

Он подскочил ко мне с непринуждённостью
Оленёнка,
Не единожды выжившего
В лесном пожаре.
Сказал –
«У меня есть для вас книга».
Мне было его так жалко,
Но я был давеча бит,
И не спрятал жало.
«Майн Кампф» Гитлера?

Я тогда пил литрами
И был невоздержан мыслью.
Он испугался,
Спрятался
За прилавок выскобленный,
На меня зыркал волком,
Съевшим того, первого.
Оленёнка.

Я ходил туда и сюда.
Покупал какого-то сумасшедшего Толкиена.
Он смотрел на меня,
Как на олово смотрит слюда.
Вот нафига ты живешь?
Толку-то?

Я вернулся.
Снял очки абаддоновым жестом,
Показывая, что не боюсь его.
Я колобок из мёртвого теста.
«Ну и что вы хотели мне предложить?»

У оленя-волка рука дрожит.
Глаз задержался.
Пошла испарина.
«У меня для вас есть «Бестиарий»,
Восемнадцатый век,
Руками не трогать.
Посмотрите, какие львы!
Посмотрите – единороги!»

Всю дорогу дремал,
И за солнцезащитными веками
Сплетались химеры и гидры,
Лев с улыбкой доктора Лектера,
Единорог с ухмылкой Гитлера.
Я бродил в бесконечном лесу
В теле тиранозауруса рекса.

Вечером неразумно ранним
Постучала в дверь
Такая волшебная,
Что только литвин-вурдалак
Или оборотень-монах
Назвал бы наш шёпот,
Наш шелест
Сексом.

Маятник