Вселенная против Алекса Вудса

Примерно в половине девятого вечера мистер Питерсон приехал встречать меня на вокзал в Бристоле, и в дороге я целых полчаса делился впечатлениями от Лондона. Не по порядку, а взахлеб: какая толкучка в метро, сколько народу на улицах, до чего сам город огромный — в нем бы поместилось пятнадцать Бристолей, что доктор Уэйр сказала, что если я буду и дальше хорошо учиться, то смогу поступить в Имперский колледж; что я все-таки решил стать физиком, а не неврологом, и работать над теорией всего, важнее которой в современной космологии нет ничего, потому что она должна объяснить, как функционирует Вселенная. Мистер Питерсон сказал, что это достойная цель, но больше не произнес ни слова. Он давно не ездил в город, отвык подолгу сидеть за рулем и, хотя движение на дороге было не слишком плотным, заметно устал. Впрочем, он ведь вообще не отличался болтливостью. Наверное, мне следовало сдержаться и не отвлекать его разговором, но меня прямо-таки распирало: три диетколы не прошли даром. Как бы там ни было, мы выбрались из города без происшествий и свернули на шоссе до Гластонбери и Уэллса. Мистера Питерсона наконец немного отпустило, да и я выдохся — откинулся на спинку сиденья и погрузился в мечты о будущей карьере ученого.

В машине было тепло, на дороге — спокойно. В зеркале заднего вида отражался закат цвета сигнальной ракеты. Я начал клевать носом.

Следующее, что я помню, — это несущийся на нас белый микроавтобус. Я видел его ясно, как днем. Я видел, а мистер Питерсон — нет. Знай себе выруливал на круговой перекресток, словно на пустую парковку. Между тем до микроавтобуса оставалось не больше пяти метров, и это расстояние быстро сокращалось.

Стряхнув с себя остатки полудремы, я заорал: «Тормоз!». От толчка внутри меня будто что-то взорвалось, и по телу волнами пробежала дрожь. Мир качнулся вправо на сорок пять градусов и застыл. Нас под косым углом развернуло к перекрестку, в паре метров от затормозившего микроавтобуса.

— Черт! — выругался мистер Питерсон. — Ты живой, парень?

Я кивнул. Сердце колотилось как бешеное — ударов сто восемьдесят в минуту, не меньше, но в голове царила удивительная ясность. Меня как будто окунули в прорубь. Мы вышли осмотреть повреждения. Все вокруг казалось необычно четким. На асфальте, усыпанном крошевом из стекла и пластика от разбитой правой передней фары, чернели следы шин. Капот слегка сплюснуло, пространство между бампером и колесной аркой покрылось сетью сколов и вмятин, но серьезных повреждений не было. У микроавтобуса, как выяснилось позже, между бампером и левым передним колесом осталась микротрещина, но тогда я ее не разглядел. С виду он совсем не пострадал. Со своего места мы видели на кузове надпись «Супервантуз». Водитель — судя по всему, водопроводчик, — яростно жестикулируя, указывал нам на отходившую от перекрестка узкую улицу, куда мы изначально и направлялись. Мы с мистером Питерсоном одновременно закивали. Водитель завел мотор, еще раз ткнул пальцем вперед, резко взял с места и припарковался на обочине метрах в десяти от перекрестка. Мы с мистером Питерсоном проехали за ним.

Водопроводчик вышел из машины, подчеркнуто громко хлопнув дверью, и, несколько раз сердито щелкнув зажигалкой, закурил. Что он так нервничает, если ничего страшного, в сущности, не произошло, недоумевал я, приглядываясь к водителю микроавтобуса. Небольшого росточка почти лысый мужичонка с красным — ни дать ни взять вареный рак — лицом. Одет в черно-красную клетчатую рубаху и грязные джинсы, на ногах — огромные резиновые сапоги. Я мог пялиться на него сколько угодно, потому что он на меня не смотрел, а все щурился на свой бампер, злобно бормоча что-то себе под нос. Мне показалось, он явно переигрывает. Мистер Питерсон был того же мнения.

— Мы влипли, — буркнул он. — Похоже, огребли проблем на свою задницу.

— Может, в полицию позвоним?

Мистер Питерсон фыркнул.

— Разве при аварии не обязательно вызывать полицию? — настаивал я.

— Тоже мне авария, — отмахнулся мистер Питерсон. — Полиции тут нечего делать. Запишем номера машин, а дальше пусть разбирается моя страховая.

— Ваша страховая?

— Да, моя.

— Разве это вы виноваты?

— Естественно, я виноват! Я же его не заметил.

— То есть как — не заметили? — Все это не укладывалось у меня в голове. — Как можно было его не заметить?

— Откуда я знаю?! Не заметил, и все!

— Да он же ехал прямо на нас…

— Алекс, я его не видел! Видел бы — затормозил!

— На перекрестках нужно быть предельно внимательным, — напомнил я.

— Я и был предельно внимателен! — рявкнул мистер Питерсон. — Но все равно его не видел. Черт, как тебе объяснить? Все иногда ошибаются!

— А вы случайно не под кайфом?

— Ты что, охренел? Ни под каким я не под кайфом! Я что, похож на обкуренного?

— Пожалуй, нет, — признал я.

Если бы мистер Питерсон действительно накурился, он бы не приехал меня встречать. Забыл бы.

— Водопроводчик явно злится, — заметил я.

— Пусть позлится, ничего ему не сделается. Подай-ка мне трость. Пойдем. И сделай милость, заткнись, парень. Говорить буду я.